София Баюн - Тишина над волнами

Выполняя его последнюю просьбу, Ленор заперлась в одной из кают, сжимая мешочек. Она выбрала каюту не случайно: во-первых, она была неприметной, а во-вторых, на ее двери было небольшое окно вроде амбразуры, сквозь которое она могла наблюдать за происходящим на палубе.

Она смотрела, как капитан пытается договориться и падает, расплескав веер кровавых брызг по светлому дереву палубы. Как мужчины, казавшиеся ей такими добрыми и веселыми, ощериваются клинками, словно дикие звери. Как каждый из членов команды отдает свою жизнь в неверном свете бортовых фонарей. Ленор плохо понимала, что происходит, — видела только серые и черные тени. Серые — мундиры команды «Чезаре». Черные — пираты. От страха ей казалось, что глаза каждого пирата светятся красным огнем.

Она не знала, с какой жестокостью ведутся такие бои. Не знала, как жестока смерть. Ленор не замечала, как под дверь ее каюты течет тонкими, смоляными струйками чья-то кровь, пачкая ее ботинки.

Если бы понять, где Эдгар… и смотреть только на него. Эдгар выживет — она точно знала. Море нельзя убить. Так не бывает.

И она увидела. Черные тени окружили его, и до Ленор донеслись издевательские голоса нападающих и спокойный голос Эдгара. Она не различала слов, но видела, как он держит клинок нацеленным в сердце одного из пиратов.

Он выживет, обязательно выживет. Так не бывает.

В этот момент Ленор впервые подумала, что она прожила зря всю свою жизнь. Что ей до лент, белых цветов и тишины над волнами? Она должна была сделать все, чтобы отдать свою жизнь так же дорого, как все эти люди, что лежали сейчас на скользкой от крови палубе. Сделать так, чтобы стоять за спиной Эдгара, прикрывая его, и чтобы никто не смел…

Она не успела закричать, когда кто-то ударил Эдгара по затылку бутылкой с остатками вина, той самой, что они не успели допить. Не могла ничего сделать, когда его поставили на колени и связали руки за его спиной. Ленор молчала, закусив руку до крови, подавив облегченный вздох, когда думала, что его решили пощадить, и крик ужаса, когда поняла, что его собираются повесить на рее.

И стон боли, когда они это сделали.

— Ты мне обещал, Эдгар. Ты мне обещал… — прошептала она, вынимая из мешочка пузырек. — А я клянусь, что ни в одном мире, ни в одной жизни я больше не буду слабой. И никогда больше не позволю тебе умереть.

Эдгар был добрым. Он дал ей милосердную и быструю смерть. Ленор не успела даже почувствовать холода, провалившись в свое последнее забытье.

«Я все исправлю. И мы будем вместе…»

…

Когда Марна была маленькой, она думала, что море на самом деле чье-то небо, а эти парусники на картинках — облака. И она очень удивлялась, когда наставники говорили ей что-то об оптических иллюзиях, что небо на самом деле вовсе не голубое, и что облака — лишь капельки воды.

Это была неправда. Когда Марна закрывала глаза, она видела море, и оно было голубым. Переливалось волнами, которые ласково гладили борта кораблей, и наполняло солью ветер, который путался в парусах, заставляя их лететь вперед.

Но никакого моря и никаких кораблей в детстве Марны не было — только в воображении и книгах. С осени и до середины лета она жила в пансионе для девочек при монастыре Святой Арнетты. Там ее учили совсем не тому, что она хотела узнать. Ей рассказывали, как вести себя за столом и как танцевать бесконечные танцы, состоящие из приседов и поклонов.

Марна любила вспоминать об этом, сидя в очередном портовом кабаке со своей командой. Да, она прекрасно вальсировала. Но чаще ей приходилось применять эти навыки, кружа по палубе, так и норовящей уйти из-под ног. И в руках у нее была не роза и не батистовый платочек, а парные сабли, длинная и короткая, которыми она училась владеть с куда большим рвением. И рвение было вознаграждено: капли крови на мундире однажды намертво въедались в ткань, не желая уходить даже в ледяной воде. Прибывая на берег, она просто выбрасывала очередной китель и заказывала портным новый. Слишком много пиратов было в неспокойных водах Переменного Моря и слишком много чудовищ. Здесь бы сберечь корабль и команду, а следить за тряпками Марну так и не научили.

В самой женщине сегодня мало что напоминало худенькую девочку, которая разъяренной кошкой шипела на капитанов, отказывавших ей даже в должности юнги. Она давно перестала пытаться походить на мальчика, безжалостно обстригая свои мягкие, светлые волосы и перетягивая грудь широкими --">