Дмитрий Владимирович Салонин - Почти как в кино

Я хмыкнул. Все-таки любая «корочка» при общении с полицейскими гораздо полезней, чем паспорт или водительское удостоверение.

– Домой иду, тут рядом. Машину на КрАЗе пришлось оставить, пробка дикая. Не знаете, кстати, что вообще творится?

– Не знаю, – устало покачал головой патрульный, возвращая мне удостоверение. – Но лучше сейчас по ночам дома сидеть. Так, на всякий случай. И другие документы при себе держать. Ладно, не задерживаем. Всего доброго.

Полицейские развернулись и направились в сторону проспекта. Я разглядел за кустами патрульный «Патриот», возле которого стояли еще несколько стражей правопорядка. Тоже в касках, и тоже вооруженные далеко не пистолетами. Почесав затылок, я задумался. Плохо. Очень плохо, когда полицейские не могут объяснить, что за ерунда началась в городе, но при этом ходят по улицам вооруженные до зубов.

* * *

Домофон, как обычно, не работал. Оно и хорошо – ключи провалились куда-то на самое дно рюкзака. Высокотехнологичные лампы подъездного освещения, реагирующие на звук, тоже приказали долго жить. Наверное, не перенесли того, что их смонтировали в древней обшарпанной «хрущевке», подъезд которой ощутимо благоухал канализацией и кошками. Для проверки я пару раз топнул по ступенькам – темнота, никаких изменений. Ладно, придется искать ключи наощупь. А ведь скидывались на эти лампы всем подъездом, даже без пары скандалов с управляющей компанией не обошлось. Матерясь и нащупывая ногами ступеньки, я медленно зашагал наверх. Если бы не севший телефон, можно было бы подсветить путь фонариком, но трубка разрядилась еще когда я выезжал с работы, а портативный аккумулятор остался дома.

Добравшись до своего пятого «спортивного» этажа, я остановился у окна чтобы немного перевести дух и найти таки ключи от квартиры. Но стоило мне расстегнуть рюкзак, как из темноты кто-то грозно рявкнул:

– Стоять-бояться!

Такого моя нервная система не выдержала, и я от души ткнул кулаком с зажигалкой в темноту.

* * *

Мы сидели на кухне и курили. Закипал чайник, но, учитывая уже початую бутылку дагестанского коньяка, чайник выполнял скорее декоративную функцию, работая «на атмосферу». В подъезде меня подкараулил давний друг – Максим Щукин. Он трудился на должности опера в одном из районных отделов полиции и, в отличие от подавляющего большинства оперативного состава, вид имел самый безобидный, чем постоянно вводил в ступор жуликов, воров и прочих своих постоянных клиентов. Потому что безобидным Щукин был только с виду, и мое припухшее ухо полностью подтверждало этот факт. Кроме того, Макс плотно увлекался авиацией, сборными моделями и алкоголем. Вот такая вот разносторонняя личность.

– Короче, Диман, – Макс опрокинул в себя стопку, шумно выдохнул и потер наметившийся под левым глазом синяк.

– У нас в отделе шухер нездоровый начался. Управление письма строчит, одно страшней другого. Я даже не знаю, что думать.

– Так они вам постоянно всякую хрень присылают, – ухмыльнулся я. – Может тебе льда дать? Ты извини конечно, но нефиг в моем же подъезде на меня засады устраивать.

– Не надо, само пройдет. Просто сейчас совсем дикую дичь городят. Типа личному составу необходимо содействовать воякам во всех вопросах, начать вести этот… – Макс нахмурился, вспоминая. – Строгий учет гражданского «огнестрела», с возможностью его изъятия по необходимости, во! Типа, росгвардейцы его не вели никогда? Участковым вообще нарезали задачу составлять пофамильные списки населения и сверять количество жильцов…

Макс потянулся за сигаретами, но пачка выскользнула и шлепнулась под стол. Матерясь, Щукин наклонился за ней, табуретка отчаянно скрипнула, и опер с грохотом обрушился на пол. А я ведь знал, что покупать табуретки в дешевом супермаркете – плохая идея. Но, что поделать, кризис. Да и Макс сам виноват – уже успел где-то прилично напиться, пока добирался до меня.

– Задница, короче. Вот, – заключил Щукин, усаживаясь на изрядно покосившийся табурет. – Такое ощущение, что намечается какой-то трындец, а какой – не понятно. У тебя еще сигареты есть? Я не достал.

Я молча протянул Максу свой «Бонд» и залпом осушил рюмку. Поморщился: все-таки мне ближе пиво, чем крепкий алкоголь. Взгляд уперся в нарисованные на выцветших обоях кружечки с надписями «latte», «cafe» и подобной чепухой. Происходящее на улице мне вдруг показалось каким-то нелепым – я ведь сижу на --">