Михаил Владимирович Баковец - Главная палочка Нью-Йорка (СИ)

правах, а также на отдельной фотокарточки с парой женщин. Кстати, то, что этих дамочек доктор назвала моими мамами, меня особо не тронуло. Откуда-то я знал, что в Америке легко создаются однополые семьи, детей те заводят или усыновляя чужих, или используя искусственное оплодотворение, если супруги женщины. Странно, что Оливия назвала их не толерантно – мамы. Официально же существует определение родитель один и родитель два. Хм, а может, одна из них моя настоящая мать, а вторая мачеха, при этом они неплохо ладят друг с другом и часто берут меня с собой? А тогда где отец, почему Вонг про него ничего не сказала? Или он погиб вчера, и докторша решила не травмировать подростка такой новостью?

«Подростка, ага, - фыркнул я. – Права выданы в две тысячи третьем. Их можно получать в шестнадцать. Значит, сейчас мне точно шестнадцать и я уже юноша».

Но если с этой темой я немного разобрался, найдя логичные объяснения, то вот странная реакция на свою внешность и фамилию продолжала сильно беспокоить. Будто это был не я, а кто-то другой.

«Ну, здравствуй, Билли Миллиган, - невесело усмехнулся я про себя. – Интересно, сколько во мне таких личностей сидит, которые считают своё тело чужим? М-да, неприятно. Пусть лучше я вообще ничего про себя не вспомню и останусь таким, как сейчас, чем начну войну воевать в своей голове».

Телефон планшет потребовали пароли, которые я не помнил. Ознакомление с фотоальбомами никак не помогли моей памяти. Только узнал, что учился всегда в девчачьих классах. На каждом групповом снимке присутствовало от двадцати до двадцати четырёх представительниц слабого пола и три-четыре-пять пацанов. Все они чахлые, волосатые, в обтягивающей и цветастой одежде, которая в моём понимании подходит больше девочкам и девушкам. И «я» от этих полупедиков в полукедах ничем не отличался.

- Тьфу, срамота, - прошептал я и закрыл бесполезный альбом с фотокарточками, чтобы дальше не травмировать своё больное сознание дикими видами себя-старого. – Итак, что я знаю сейчас? Меня зовут Александром Смитом, мне минимум шестнадцать, но скорее всего старше на год-два судя по зеркалу. Я попал в неприятность где-то на улице с родителями. Те весьма обеспеченные граждане, раз моя страховка окупила содержание в такой шикарной палате с шикарным доктором и медсестрой. Я потерял полностью память о своей прошлой жизни, но сохранил общие знания. Я американец и живу в Нью-Йорке, о чём говорит адрес на водительских правах.

«Блин, я же не уточнил, где сейчас нахожусь, - спохватился я. – Вдруг где-то на Аляске или в Техасе?».

Заснул я в середине ночи, с трудом успокоив табун мыслей в голове, которые там вовсю разошлись. В очередной раз на первое место вылез план заговора против меня любимого. Сознание придумало, что меня захватили в плен, чтобы шантажировать родителей. Еле-еле сумел запихнуть эту версию в самый дальний и тёмный угол подсознания.

Проснулся около десяти часов, но с куда как более свежей головой, чем вчера. Тело ощущал лучше, не путался в ногах и руках. Вот только в голове ни на грамм не прибавилось воспоминаний. Сам сходил в туалет, оправился, умылся, мечтательно посмотрел на навороченную душевую кабину, но решил опробовать её позже, после завтрака.

- Оливия.

- Да, Алекс?

- Скажите правду, про моих родителей. Стоп, подождите, ничего не говорите, пока я кое-что не поясню. Так вот, память ко мне за ночь не вернулась, я не вспомнил никого из родных, друзей и прочих близких людей. И если родители, - тут я сделал паузу для вида, чтобы совсем уж не казаться роботом, каким я себя ощущал, когда думал про женщин с фото и гипотетического отца, вздохнул и продолжил чуть-чуть другим тоном, - погибли, то лучше пусть я узнаю это сейчас, пока для меня эта новость окажется не такой болезненной.

Доктор с минуту молчала, внимательно рассматривая меня. Наконец, нарушила молчание.

- Да, Алекс, твои мамы погибли в тот же вечер, когда пострадал ты. Соболезную, - ровным тоном сказала она.

А я даже ничего не почувствовал.

- Точно? Может, у них лица… лица… пострадали, а сами они без сознания? А отец, с ним что?

- Отец? – переспросила собеседница. – Алекс, твоя биологическая мама зачала тебя искусственно. Ты помнишь, что такое банки спермы?

- Да, я помню. Значит, вот как, - пробормотал я.

- Это большое горе, но ты остался жив. Твои мамы хотели для тебя самого лучшего, чтобы ты не грустил и не отчаивался. Их нет, --">