Вячеслав Владимирович Шалыгин - Стая

называется, удались. Лбы под метр девяносто и килограммов по сто. Как на подбор. И поскольку Артему были неизвестны их реальные намерения, ему стало неуютно, почти так же, как и в ожидании нападения стаи желтоглазых волков. Нет, конечно, тот факт, что эти громилы спасли скаутов, вселял надежду… Только не доверял Артем никому, жизнь уже научила. Факт спасения не делал спасателей друзьями.

— Ровнее мотай, — посоветовал «футболист». — Чего ты набалдашник крутишь, по всей длине накладывай.

— Да без толку все, Коваль, — скептически заметил Гена. — Дохлый номер. Вон, видишь, хлюпает чувак. Скоро весь на юшку изойдет, и амба.

— Если бинтов хватит — не изойдет, — заметил стоящий поодаль боец с санитарной сумкой на плече.

— Так-то хлопцы крепкие, подходящие, — заметил «футболист» и обернулся к бойцу с санитарной сумкой: — Шмак, дай ему еще бинтов.

— На фига? Этот целый, его и надо брать. А с покусанным одна морока будет.

— Я все решил. Берем обоих. Бинты давай!

Артему категорически не понравился разговор этих «спасателей-из-сумерек». Что значит «брать»? На базаре, что ли? И для чего брать? Сделать рабами? Ведь сказал же этот «футболист», что «хлопцы крепкие, подходящие». Вполне логично предположить, что «сумеречным» нужны люди для каких-то тяжелых работ. Или на продажу. Среди разношерстной толпы на Черном рынке всегда найдутся желающие купить-продать невольников. Работорговля в некоторых, пока еще населенных людьми, районах цвела и пахла.

Артем покосился на свою «Сайгу», но тут же отбросил шальную мысль. Ружье разряжено, да и не вариант в принципе. Против пяти громил с автоматами — ни единого шанса.

— Гена, помоги ему, — приказал «футболист». — Как закончите, бери дробовики — и догоняйте.

— А чего я? Шмак у нас медик или я?

— А в табло с ноги за разговорчики? Делай, что сказано. И дальше их паси.

— Вечно мне мараться, а потом еще пасти, — проворчал Гена, приседая рядом с Артемом. — Нашли чабана. Туже затягивай, баран! Чего, первый раз бинтуешь что ль? Хрен ли толку от повязок, если они слабо затянуты? Эх, сопля ты зеленая! Дай, я сам!

Гена справился с перевязкой за минуту, а то и меньше. Его товарищи не успели даже скрыться в тумане, который по мере приближения восхода становился все прозрачнее. Закончив, боец вытер руки о куртку Артема, закинул за спину оба ружья и приказал скауту взять Пастухова на закорки. Чернов не сразу сообразил, что от него требуется, и Гена был вынужден подкрепить приказ жестом.

— Чего, городской, что ль? — Гена хмыкнул. — Или иностранец? По-русски не понимаешь?

— Я понял. — Артем слегка встряхнул ношу, пытаясь перехватить Серегу поудобнее. Тот в ответ застонал. — Потерпи немного, Пастух. Отлежишься — полегчает.

— Ага, в гробу. — Гена ухмыльнулся: — Шевелись, босота, светает. На дневку встанем, там и отлежитесь.

— Вы по ночам идете? — удивился Артем. — А куда?

— На кудыкину гору. — Гена понял, что сболтнул лишнего, и потому настроение у него резко испортилось. — Пошел! Или тебе пинка дать для ускорения?

Выдохся Артем довольно быстро. Группа «сумеречных» шла в приличном темпе, и поспевать за ними, имея «на закорках» ношу в семьдесят кило, оказалось невыполнимой задачей. Минут двадцать скаут пыхтел, обливался потом, но держался в хвосте цепочки, а затем безнадежно отстал. Не подействовали ни угрозы, ни стимулирующие пинки, ни ограбление, замаскированное под жест «доброй воли», — Шмак и еще один боец забрали у скаутов их рюкзаки. К тридцатой минуте марша Артем был готов рухнуть без сил и не сделал этого только потому, что Гена твердо пообещал пристрелить Серегу, если его носильщик остановится. Примерно на сороковой минуте Артем все-таки рухнул — невольно, поскольку больше не чувствовал ни ног, ни рук, — но Пастухову и на этот раз повезло. Лидер группы — тот самый «футболист», которого Гена называл Ковалем, — дал отмашку, и «сумеречные» остановились. Двое тут же улеглись, закинув ноги на скаутские рюкзаки. Гена сел спиной к ближайшему дереву так, чтобы видеть едва живых подопечных, а Коваль и пятый «сумеречный», одетый и экипированный гораздо скромнее, чем остальные, наверное, вольнонаемный проводник, принялись о чем-то шептаться. После минутных переговоров проводник ушел вперед, а Коваль улегся в ближайших кустах, взяв под наблюдение тропинку. То есть отдых отдыхом… в смысле — привал привалом, а бдительность «сумеречные» не --">