Евгений Владимирович Щепетнов (Иван Казаков) - Ботаник

клинок рядом прошел, не задел сердца? А что, такое бывает. Я видел и не такие…странные вещи. Я даже видел, как отрезанная голова моргала и сопровождала меня взглядом… Мне потом это зрелище снилось месяц, не меньше.

Я поднял руку, потрогал грудь. Хмм…не больно. И повязки никакой нет. Но движение далось так трудно, так через силу, что…меня затошнило. Я дернулся в спазмах рвоты, но удержался и не выблевал содержимое желудка. Да, от резких движений мне пока что надо воздержаться.

Снова слова – кто-то быстро говорит, но черт подери – я не понимаю ни слова! Что за хрень?! Хмм…удар по голове? Да, голова предмет темный, исследованию не подлежит. Что может случиться после сотрясения? Да все, что угодно!

Наконец, кто-то берет меня за голову – я чувствую его руки у себя на висках, холодные и сухие – и речитативом начинает что-то говорить нараспев. Мне вдруг делается жарко. Так жарко, что пот мгновенно покрывает все тело, и я не сдерживаю стона – АААА! – ругаюсь, пытаюсь вырваться из удерживающих меня рук, но эти руки очень сильные, и я скорее откручу себе голову, чем вырвусь. Ну…так мне кажется. Голова начинает болеть сильнее и сильнее, до дикой, нестерпимой боли, когда хочется выть и материться, а еще – прибить того, кто причиняет такую боль. Чувствую, что сейчас потеряю сознание, но…боль вдруг кончается. В голове ясно, пусто и…возвращается нормальное зрение. И что же я вижу? То, чего не мог ожидать, и во что не могу поверить!

Вокруг меня стоят несколько человек в старомодных, вернее даже средневековых нарядах – таких, как их рисуют историки, как одеваются реконструкторы. Только наряды эти сидят на людях не как на реконструкторах, изображающих средневековье, нет! Видно, чувствуется, что для этих парней такая одежда обычная повседневность, и те кинжалы и мечи, что висят на поясах – не просто какие-то там игрушки, а самое что ни на есть настоящее оружие, бывавшее в деле, - потертое, выщербленное и…смертоносное.

Оружие?! Какое, к черту оружие?! Я только что упал у обоссанного поколениями алкашей угла чертовой рюмочной, упал с заточкой в груди! Какие, к дьяволу, средневековые мужики?! Какие мечи?! Что это за идиотизм?!

Передо мной стоит крепкий мужчина лет за сорок в черном с серебром костюме – не знаю, как назвать этот костюм – камзол? У него на груди висит золотой медальон на крупной, массивной цепи. С уважением прикинул – килограмм весит цацка, не меньше! Если только цепь не дутая. Вот же любят люди такие тяжелые побрякушки! На этой цепи и повеситься можно!

Я никогда не любил украшения. Помню, в одной юмористической книжке прочитал, какой-то кадр написал письмо в журнал, задал такой вопрос: «На каких пальцах надо носить перстни, если число их превышает пять?» Ответ от редакции: «На женских пальцах».

Единственное исключение, которое я себе позволял – это «рабочий» перстень, в котором хранился запасец яда. Всыпал его в стакан супоротивнику, и вуаля! Через несколько часов он покойник. Такие яды обычно бывают с отсроченным на несколько часов, а то и дней – действием. Любой согласится, что было бы идиотизмом отравить собеседника быстродействующим ядом, чтобы тот отбросил копыта прямо здесь, перед убийцей, который неминуемо попадет под полицейское расследование. То ли дело потом – ушел человек, и через несколько часов скончался. Бывает, чего уж там! Время такое. Время стрессов и болезней.

Рядом с мужчиной – несколько мужчин помоложе, но очень на него похожих, и в таких же цветах камзола. Только серебра меньше, и нет медальона.

Отдельно стоял мужчина примерно моих лет – седой, жилистый, с белой расчесанной надвое бородой. Он был одет в свободную синюю рубаху и свободные же синие штаны – похоже что шелковые. На ногах, в отличие от обутых в высокие остроносые сапоги вооруженных парней – что-то вроде мягких кожаных туфлей. Он переминался с ноги на ногу, и было видно, как морщатся сгибаясь его туфли, облегая ногу как вторая кожа. Мокасины, ага.

Старик что-то сказал, обращаясь к старшему, тот кивнул, и меня подняли с пола. Уже будучи в воздухе я обратил внимание на того, кто меня поднял – это был огромный толстогубый мужчина с каким-то детским, даже идиотским выражением лица. Голова его коротко пострижена – грубо, клочками, а изо рта пахло сырой тухлятиной, как из пасти собаки или кота. И вот еще что – я заметил на его шее украшение, что-то вроде медного ошейника. Этот самый ошейник был начищен до блеска, но предательская зелень там, где --">