Алексей Викторович Свиридов - Коридор между заборами (попытка пересечь чёрную полосу, идя вдоль неё)

оборудования. Именно наличие такой мастерской окончательно примирило его с малопрестижной должностью, потому что в ней он мог отводить душу, отдаваясь ещё одному своему хобби, помимо графоманских упражнений.

О втором, а вернее первом и главном увлечении Воронкова всё тот же однокашник Козя отзывался с уважением гораздо большим, хотя именно оно принесло в своё время неприятности им обоим. Сашка ещё со времён школьных уроков труда (с их лысыми напильниками и поломанными ножовками) пристрастился к работе с металлом.

Ну что мог взяться изготовить пятнадцатилетний пацан? Тем более пацан, у отца которого на полке стоят обложкой к комнате два издания: «Пистолеты и револьверы, автоматические винтовки и пулемёты» Жука и двухтомная энциклопедия оружия «Schutzen Waffen Heute»? Пацан, перекопавший весь стеллаж, заставленный другими, менее красивыми, но гораздо более подробными книгами по истории и конструкции оружия…

Поймали Сашку-Воронёнка только на втором курсе института, когда, уже вполне освоив несложные конструкции и даже испытав некоторые из них, он взялся сделать для себя и для друга Кози по хорошему газовому пистолету. Такому, чтобы бил дальше и точнее всех существующих. С этим-то пистолетом в кармане Серёгу и прихватили после очередной пьянки в общежитии. В милиции его быстро раскололи, и уже на следующий день Воронков сидел в КПЗ, с трепетом ожидая результатов обыска. Но того, чего он боялся, не случилось — самостоятельное изготовление газового оружия он не отрицал, а следов более серьёзных работ у него дома не нашли (Сашка не был настолько глуп, чтобы делать боевые конструкции дома, но некоторые расчёты и чертежи могли бы дать пищу для размышлений грамотному следователю).

В тот момент на милиции и прокуратуре не висело ни одного убийства с неустановленным стволом, и поэтому серьёзно дело Воронкова раскручивать не стали. Суд дал ему год условно, а Козя вообще отделался штрафом, причём из института ни того, ни другого не отчислили — время было уже перестроечное, и автоматически последовавшее за подпиской о невыезде исключение из комсомола уже особенно ни на что не влияло. К тому же заведующий кафедрой «Детали приборов и механизмов», приглашённый прокуратурой в качестве эксперта, после осмотра пистолетов сказал ректору: «У этого Воронкова весьма нестандартное мышление… И умение доводить идеи до рабочего состояния тоже есть. Если мы его оставим учиться сейчас, то, возможно, лет через сорок институт будет заказывать мраморную доску — мол здесь учился… И так далее!»

Однако дальнейшая карьера молодого специалиста не оправдала надежд завкафедрой. В институте Воронков звёзды с неба хватать не пожелал, на заводе излишнего служебного рвения не проявлял, считаясь хорошим работником, но не более. И никто, кроме двух близких друзей, не знал, что на самом деле Сашка отнюдь не утратил своих способностей — просто история с задержанием и суд ещё раз убедили его в необходимости быть не просто осторожным, а очень осторожным. И теперь свои произведения он прятал от чужих глаз так, как, наверное, и Штирлиц не прятал свой передатчик.

Привычным движением, не глядя, Воронков включил шлифовальный станок, на котором грубый абразивный круг был заменён на плотный войлок, щедро посыпанный зелёным порошком полировочной пасты. Одновременно с загудевшим двигателем станка взвыла вытяжная вентиляция, и их звуки создали какое-то подобие вибрирующего аккорда. Кто-нибудь другой, наверное, счёл бы этот звук зловещим и жутким, но Сашка к нему уже давно привык и, более того, находил удовольствие в том, чтобы в тон ему напевать бессвязные слова, в которых не было ни рифмы, ни ритма:

— Вот так, вот так… Ещё немного… Теперь с другого бока… Потом чуть-чуть ещё…

Под аккомпанемент пения руки сноровисто перемещали вдоль вращающегося войлока причудливой формы кусочек металла, который постепенно приобретал матовый блеск.

Эта деталь была частью некоего весьма примечательного целого, к которому он шёл вот уже три года. Три, как одна копеечка! Много? А это как посмотреть…

Сашка хмыкнул про себя и прижал к шлифовальному кругу очередную грань детали, показавшуюся недостаточно выглаженной. Рядом на рабочем столе (на большом куске мягкой ткани) аккуратно лежали остальные части нового творения Александра Павловича

--">