Андрей Арсланович Мансуров - Да здравствует Герберт Уэллс!

Так что запись с бортового самописца я суду предоставлю с удовольствием. А то и в ютиюб выложу. Пусть вся Москва увидит, как супермену и пупу земли навалял тощий сопляк-очкарик.

– А, так вот почему ты… – вижу, до его тупорылого и заплывшего жиром мозга начало доходить, – Сознательно, значит, провоцировал?!Подстава?! Хотел на бабки моих предков раскрутить?!

– Нет. Мне от тебя ничего не надо. Кроме того, чтоб ходил как положено. И уважал права других пешеходов. А в суд я подам только встречный иск. Если ты сдуру подашь на меня. Это дошло?

Вижу, молчит. И сопит усиленно. Соображает, стало быть, как бы меня уделать, не подавая в суд. А чего тут гадать – будто я не знаю, что додумается только до одного варианта: нанять за деньги тех же мамы и папы каких-нибудь громил, чтоб уже они уделали меня в этом же переулке. Ну, флаг тебе в руки, наивный идиот. Однако говорю другое:

– Раз инцидент исчерпан, прощай.

Обхожу его всё ещё стоящую на четвереньках фигуру, и иду себе дальше. Впрочем, боковым зрением посматриваю. А то бывают сюрпризы. Однажды меня попробовали достать шокером в спину. А в другой раз – увесистым булыжником.

Но тут всё прошло гладко. Гад всё ещё «осмысливает»!

Но вот и поворот.

Заворачиваю, бегу со всей возможной прытью к перекрёстку. Перед выходом на проспект сбавляю ход – я даже не запыхался. Вливаюсь в безликий поток озабоченно-сосредоточенных граждан, с лицами, как у сердитых овец. Всё верно – вы все тут, в большом городе – овцы! Которых стригут, на которых пашут, и которых рано или поздно пускают на мясо. Или субпродукты – это уж с кого как.

Но пока – пусть безликий поток несёт меня. До ближайшей мёртвой зоны видеокамер. Я хорошо знаю, где она. Я снова – самый обычный подросток, каких по улицам столицы тоже ходят несметные тыщи. Правда, не все могут, как я, завернуть в тёмную подворотню, и, пока никто не видит, снять «очки», стянуть с лица пластимаску, которую вместе с очками и каппой быстро прячу в маленький рюкзак за спиной, и натянуть на футболку клетчатую рубаху, которую на ощупь достаю оттуда же.

Теперь – в метро, и доехать до рабочего места.

Спустя пятнадцать минут я на месте. Тут всё в порядке – как и всегда.

Пробка на Кутузовском не рассосётся, по-моему, и к третьему пришествию. Не говоря уж о втором. Достаю оттуда же, из рюкзачка, перчатки, оборудование. Держу барахлишко в руках, показывая всем водилам. Начинаю свой привычный марафон вдоль рядов машин. Ага, есть! Вон и первый желающий – машет.

Из баклажки с раствором моющего обливаю всё лобовое его потрёпанного Вольво.От души тру губкой из хорошего мягкого поролона – главное, не поцарапать его драгоценное стекло!.. Так. Теперь – резиновый скребок. Пройтись. Отереть его чистой тряпкой. И ещё раз пройтись по гладкой поверхности стекла. Порядок – потёков не будет: гарантия! Но всё равно жестом предлагаю ему побрызгать из омывателя. Он так и делает. Я убираю скребком все брызги, всё чисто. Он доволен, кивает. Отлично. Теперь он приоткрывает боковое, суёт купюру. Говорю:

– Спасибо!

Дело сделано. Следующий. Ага – вон и он. Видел, похоже, что я не халтурю.Ну вот и славно. Мне кажется, что пару десятков раз я уже встречал здесь своих «постоянных клиентов». Тоже, конечно, неплохо – иметь постоянных клиентов, но не получится. Через ещё месяц сезон закончится, а с началом нового я перейду в другое место. Чтоб не светиться. А то в последнее время менты уже пытались меня…

Ага, ещё с вами, гадами продажными, я не делился!

До Базы добрался к четырём. Благо, метро позволяет рассчитывать время – это вам не машина. У входа встретил Рыжего. Обнялись, жест, кивок. Он говорит:

– Похоже, придётся мне переходить на другое место. А то от чёртова реагента у меня началась типа аллергия, – и показывает руки возле локтей.

Всё верно. Покраснение, бардовые точки – типичная аллергия. Говорю:

– Могу с тобой поменяться. Ты же знаешь мою точку?

– Знаю. Но… Твоя же работёнка, вроде, полегче? Ты… Согласишься?

– Да. Чего не сделаешь для члена. Братства. Завтра давай тогда после начального – сразу к тебе.Представишь меня как своего младшего брата. Двоюродного. Ну а у меня работа представления начальству не требует. Заступай, когда тебе угодно. Только…

Поосторожней с полицией. Ко мне уже присматриваются.

– Понял. Ничего – не впервой.

Заходим внутрь, сдаём рюкзаки в гардероб, тёте Любе. Тётя Люба у нас --">