Юрий Николаевич Бурносов - Точка падения

квашеной капустой. Снова замолчали, и угадайте, кто был нарушителем молчания?

— Опа! Чуваки, смотрите, кто идет!!!

Мама Ирочки, та самая блондинка, подошла к нашему столику и застенчиво сказала:

— Привет, ребята. Можно мне сесть?

Аспирин и Соболь одновременно вскочили, чтобы придвинуть ей стул, столкнулись и едва не упали по причине изрядного упития. Мама Ирочки села на краешек Аспиринова стула, Соболь помрачнел.

— Поминаем вот, — сказал Бармаглот.

— Понимаю… Можно мне?

Бармаглот пожал плечами и налил ей полстакана перцовки. Мама Ирочки осторожно взяла ее, понюхала и выпила мелкими глоточками. Даже не поперхнулась.

— Спасибо вам большое, — сказала она. — За Ирочку, за то, что вы нас спасли.

— Да не за что, — махнул рукой Соболь. Похоже, его злость на нерадивую мамашку прошла, вон как со стулом-то суетился! А не так давно Излому ее скормить собирался.

— Я… Я хотела… — замялась мамаша, потом открыла сумочку и решительно положила на стол замшевый мешочек. — Спасибо. Я пойду, ребята.

Мы проводили ее пьяными похотливыми взглядами. Когда мама Ирочки поднялась по ступенькам и исчезла за дверью, я непослушными пальцами развязал тесемочку и высыпал на стол содержимое.

Тишина стала еще тише, если так можно выразиться. Потом Аспирин сорвал с головы бейсболку и накрыл ею изрядную кучку драгоценностей.

— Вот зачем она в самолет так рвалась, — припомнил я. — Я еще подумал, муж там у нее… А оно — вон чего!

— От кого не ожидал… — проворчал Соболь.

— Как поделим? — спросил Аспирин, садясь.

— Разберемся, — сказал я. — Спрячь пока. И наливай. Аспирин спрятал драгоценности в сумку, Бармаглот налил перцовки. Я поднял стакан, внимательно посмотрел янтарный напиток на просвет…

— Абанамат! — раздалось сзади.

Мы все как по команде обернулись. Но это всего лишь пьяный сталкер из новичков споткнулся о ступеньку и упал.

Брянск — Москва — Академгородок — Москва

2007–2009

--">