Дмитрий Анатольевич Гришанин - Прятки среди огней

– Так я ж не специально, это Система.

– Но стаб-то наш ты выбрал самостоятельно. И тебя, обглодыш, я впервые вижу, хотя всех, кто хоть раз побывал в нашей Малине запоминаю накрепко – Дар у меня такой особенный, среди прочих, имеется. Получается, ты решил рискнуть, и заявился без приглашения в незнакомый стаб. Так?

– Ну, так.

– Для незваных гостей везде тариф повышенный, – хмыкнул Селедка. – Потому пять сотен, обглодыш, с тебя чисто за мою кладовку… А за пролитый самогон, так и быть, возьму с тебя еще десять споранов. Итого, твой долг составляет пятьсот десять споранов.

– А ты, дядя, похоже тот еще разводила, – проворчал я.

– Немедленно уплатить долг тебе не чем, – проигнорировав мою реплику, продолжил Селедка. – Но у нас, в Малине, на такой случай имеется лабиринт. Где любой может быстро заработать увесистый мешок споранов.

– Млять!

– Я знал, что мы поладим, обглодыш. Пошли, провожу тебя до лабиринта.

Деревянный дом, принятый мною поначалу за обычную просторную избу, оказался настоящим теремом. Вместо привычных коридоров здешние комнаты, как ячейки пчелиных сот, примыкали друг к дружке, образуя единое смежное пространство на весь этаж. Следом за хозяином, мне пришлось пройти с полдюжины комнат подряд, прежде чем, выйдя на приставную уличную лестницу, мы стали спускаться со второго этажа вниз.

Чуча по дороге, к счастью, больше не попадалась, и на улицу мы вышли без приключений.

Если не принимать в расчет располагающийся в центральной части лубочный терем высокоуровневой пары местных заправил – в гостях у которой мне не повезло возродиться – Малина оказалась обычным стабом, мало чем отличающимся от той же Вешалки. Здесь так же по краям замощенных брусчаткой улиц, наползая друг на дружку, теснились угрюмые дома-крепости, с бойницами вместо окон на верхних этажах и украшенными яркими вывесками дверями баров, ресторанов и прочих развлекательных заведений – на первых.

Вдоль обочин тут, как везде, громоздились вереницы машин, изуродованных тюнингом из арматурных ежей и стальных щитов. А по узким тротуарам спешили по делам или просто праздно шатались граждане стаба.

Млять! Вот че, спрашивается, не возродиться б в доме кого-нибудь из этих бедолаг? Всяко, без штрафа б тогда отболтался.

– Вот поэтому и нельзя, – вдруг ответил Селедка. – Незваный гость должен раскошелиться. А снять штраф с такого кабана, как ты, в Малине не многим по силам.

– Я че вслух заговорил?

Вид моей обалдевшей рожи сильно развеселил спутника.

Отсмеявшись, Селедка снизошел-таки до объяснений:

– Нет, ты молчал. Но так красноречиво зыркал по сторонам, что догадаться, о чем думаешь, было не сложно. К тому же, ты ведь далеко не первый обглодыш в моем доме. Навидался я вашего брата изрядно, и думки твои для меня – открытая книга.

– Послушай, уважаемый, не надо меня больше обглодышем называть. Не нравится мне это.

– Тю. Мало ли чего тебе, обглодыш, не нравится. У меня правило: пока обглодыш не закрыл штраф, он – обглодыш. Точка!

– Тьфу ты!.. Идти-то еще долго?

– Уже почти пришли.

Свернув в конце очередной улицы, мы вдруг вышли на пустырь перед высокой оградой стаба, с массивными воротами по центру видимого участка ограды.

– Мы что, выйдем из стаба?

– Разумеется, – кивнул Селедка. – Неужели ты думаешь, что я б допустил проживание колонии тварей в Малине?

– Значит, в лабиринте я буду охотиться на тварей.

– Или они на тебя, – хихикнул злыдень с рожей деда Мороза.

По взмаху руки Селедки, караульные камуфляжники засуетился и стали разводить перед нами в стороны тяжелые створки ворот.

Глава 2

За воротами начиналась грунтовая дорога, скрывающаяся в окружающем стаб лесу. Ограду стандартно окаймляла стометровая, простреливаемая с вышек полоса очищенной от деревьев и кустарника травы.

В одном месте, метрах в десяти левее уходящей в лес дороги, на границе зоны безопасности и леса, возвышался достаточно приметный холм, примерно метровой высоты. К нему-то Селедка меня и повел.

Обойдя холм, мы подошли к нему с тыла, и в укрывающем его со стороны леса кустарнике провожатый указал мне на уходящую в землю полуметровую дыру.