Wade Duke Norgius - Львиной Тропой. Пульс (СИ) (полная версия)

«Смертельная инъекция?» — подумал он тогда. — «Не самый худший вариант».

Но какого было его удивление, когда он открыл глаза уже в Баламбе. Оно было настолько сильным, что он даже не сразу узнал дом Раиджина и излюбленный всей компанией диван, на котором ему посчастливилось очнулся.

Ему дали понять что его не тронут. За всё то зло, что он причинил — его попросту простили. В Академию, само собой, путь теперь был заказан. Как и куда-нибудь ещё за пределы Баламба. Этого объяснять не пришлось, Алмази и так понимал что теперь он для всего мира враг номер один. Тяготило не это. Он был готов сложить голову на плахе, он понимал, что ничего иного не заслуживал, а тут… Амнистия, и банальный домашний арест. Прежний Сейфер воспринял бы это как плевок в лицо, но Сейфер новый просто заметно сник. Так он и проводил последние недели лета — рыбача с Раиджином и пересматривая его коллекцию старых фильмов. Только один фильм он больше никогда не смотрел. Рыцарь и Волшебница, с неизвестным актёром в роли первого. Он появлялся всего в одной сцене на несколько кадров за весь, от силы сорокаминутный, фильм, но только из-за этой сцены вся лента ему так нравилась. А когда-то это картина, являющаяся по сути полнейшим хламом, но обладающая при этом неким шармом, произвела на молодого Сейфера серьёзное впечатление. Рыцарь, отважно шагающий навстречу дракону, заглядывающий смерти в лицо. Он — защитник, он — рыцарь волшебницы, он не ведает страха…

Мокрый Раиджин карабкался обратно на пристань.

— С меня всё на сегодня! — крикнул Сейфер и зашагал по мосткам обратно к дому сентрийца.

Он был искренне рад за Баламб. Без обид, без каких-либо претензий. За старых знакомых — рад вдвойне. Он не питал к ним ненависти, даже когда вёл Сад Гальбадия на штурм. Это была схватка профессионалов, без каких-либо личных счётов. Сейчас ему казалось именно так. Они сошлись, он проиграл, всё честно. Почти… Всё же собственная казнь виделась Сейферу логичным завершением его истории, а не этот домашний арест. Даже пожизненное заключение у эстарцев было бы не так угнетающе. А это…

«А всё от безделья, знаешь ли, верный боевой пёс!» — противным тоном произнёс голос в голове. — «Вот угадай: что лижет собака, когда ей нечем себя занять?»

— Пошёл ты ещё раз! — в полголоса произнёс Сейфер. Насмешник молчал всё это время, с тех самых пор, когда принял на себя большую часть удара Адель. Алмази было уже подумал, что его Хранитель пал, пал навсегда, вопреки всеобщим теориям об их бессмертии.

«Правильно подумал. Вот ты сейчас это место и лижешь, день за днём. Я пока в сознание приходил, за тобой крем глаза наблюдал, лучше бы не видел. Самому плакать хочется. Ну или поступить как собака» — Хранитель громко захохотал, заставив Сейфера поморщиться.

В Саду говорили, что симбиоз не происходит просто так и с кем попало. Нужны две половины, подходящие друг другу. Чем он, Сейфер, подходил этой мерзкой сущности, оставалось загадкой и по сей день.

Под эти домыслы он дошёл до дома, поднялся на второй этаж. В выделенной ему комнате он, не разуваясь, завалился на кровать и уставился в потолок.

«Мне кажется или мы уже бывали в подобной ситуации? Ты также валяешься, плюёшься потолок и ждешь пока твои же плевки не шлёпнутся тебе обратно на морду. Поправь меня если я в чём-то ошибаюсь».

Сейфер молчал. Он даже не пытался закрыться от надоедающей сущности.

«Нет, серьёзно. Мы уже бывали в такой ситуации, а? Возьми ещё и набухайся! Так и будешь ждать когда за тобой придут?»

— Никто не придёт, — ответил в слух Сейфер, пожёвывая нижнюю губу. — Я теперь как неуловимый Джо — нафиг никому не нужен.

«Вот слёз только не надо! Я никому не нужен, до меня нет дела! Себя-то не обманывай! Ну и меня не пытайся! Сам ведь понимать должен что твои поступки незамеченными не остались. И тобой наверняка давно уже интересуются посторонние. Кто знает что у них на уме».

Алмази продолжал молча глазеть в потолок.

«А коллегам своим бывшим как в глаза глянешь?»

Вот это было неприятно. Сейфер не видел никого из бывших приютских детей, за что был несказанно благодарен всему сущему, чему угодно. Хоть тому же Хайну.