Дмитрий Крюков - Хроника Великой войны

пентакреонцам.

– Доблестные слуги короля Альфреда! Я пришел не для мести, но для суда. Горе тем, кто боится меня, ибо они подтверждают свою вину. – Король остановился, осматривая маленьких людей в жалких желто-синих туниках. – Но к делу. За мной идут новые и новые отряды. Орден Пентакреона должен помочь мне, ибо все мы жаждем одного – справедливости.

Старший из людей, черный сморщенный старик, вышел вперед:

– Твои слова справедливы, как и деяния. Мы готовы идти за тобой.

Хамрак обернулся к гхалхалтарам. Из зеркала продолжали появляться все новые и новые воины.

– В замке кто-нибудь знает о нас?

– Только верные люди.

– Хорошо, я рад, что люди могут быть верными, – Хамрак улыбнулся. – Я бы хотел ознакомиться с планом крепости…

***

Ночной ветер дул с моря. Внизу рокотали волны, разбиваясь о скалы Пентейского мыса. Брызги и пена жадно заглатывали утесы, стремительно откатываясь вниз, оставляя в воздухе влажный аромат моря. На стенах было холодно.

Рядом со входом Южной башни сидел человек. Ветер играл в его черных волосах, щекотал ноздри, дергал за полу желто-синей туники. Человек запахнулся курткой, поджав под себя ноги. Сапоги прохудились, а времени их починить не находилось. В городе есть некий Лорет, прекрасный сапожник, к нему и стоит обратиться.

Человек вздрогнул: особенно большая волна, тихонько подкравшись к берегу, обрушила на него всю страшную силу стихийного удара, взметнувшись до небес.

Все снова стихло. В высоком небе сквозь рваные клочья облаков мерцали вечные звезды…

– Эй! – кто-то закричал внизу.

Разговор. Непонятный шорох.

Человек пошевелился, стряхивая с себя оцепенение сна. Только бы дождаться утра, когда солнце озарит море нежно-розовым светом, когда брат Вил сменит его на посту. Завтра спокойный выходной день после дежурства безо всяких поручений начальства, а их сейчас так много: страшные гхалхалтары грозят с юга. Человек не знал, что враг в крепости и его дежурство уже никому не нужно. Охранять нечего: замок взят, а непонятный шорох внизу – жизнь одного из пентакреонцев…

Из темноты на стене выплыл факел, вытянув из мрака три фигуры. Все в желто-синих туниках. Пентакреонцы, значит, свои.

Человек поднялся, по уставу спросил:

– Кто идет?

– Данвельд!

Данвельд – командир гарнизона третьего яруса – верховный рыцарь. Но что ему тут делать?

Данвельд подошел ближе. Факел хорошо осветил его лицо с глубокими, жестко вырубленными морщинами. В глазах было что-то торжественное, затаенное, и тусклый свет звезд, смешавшись с отблеском факела, играл бликами в темных зрачках.

– Ты свободен, ступай вниз.

Охранник сделал шаг, затем застыл в нерешительности:

– Я получил приказ от коменданта крепости и могу покинуть пост только с его разрешения.

– Это приказ коменданта.

Человек закинул копье на плечо. Много раз он так уходил со стены, но всегда – с сознанием выполненного долга. Непонятное, гнетущее чувство тревоги закралось в душу. Что же случилось? Надо бы узнать у Данвельда. Хотя его дело лишь подчиняться, а не спрашивать. Стражник подошел к ступеням. Внизу в свете чадящего факела мелькнула худая длинная фигура. Кто этот верзила? Слишком много вопросов.

Человек спустился по узкой каменной лестнице и едва не упал, споткнувшись обо что-то мягкое. Во дворе, окутанном густой тенью от стен, ничего не было видно. Охранник присел на корточки. Пентакреонец. Пальцы попали во что-то липкое. Черт возьми! Кровь! Человек рывком встал. Жуткая мысль обожгла его: гхалхалтары в крепости?! Невозможно. Но верзила? Сообщить коменданту, принять меры. Где Данвельд? Стражник взбежал на стену. Крохотный огонек факела колыхался далеко у Восточной башни.

– Сэр Данвельд! Сэр Данвельд! Тревога…

Крепкие холодные пальцы схватили его за горло, оборвав конец фразы. Человек попытался вывернуться, вцепившись в копье. Острый наконечник со свистом разрезал воздух. Копье упало в море. Упругая сила выбросила охранника вперед. Скользнув по влажным зубцам стены, пентакреонец исчез во мраке.

Внизу свирепо клубились валы.

***

Просторная комната. За столом сидят пентакреонцы и гхалхалтары. Хамрак откинулся на спинку резного кресла, прикрыв глаза. Лицо его хранит сосредоточенное выражение: он заранее уверен в победе и не боится поражения. Нет, просто король не любит крови и насилия.

А наверху: на стенах и в башнях, на воротах и в бараках – избивались --">