Юлия Николаевна Горина , Ник Гернар - Приговоренный к забвению

никто! — медленно и со вкусом выговаривая слова, заверил старик своего спутника.

— Если на этот раз твой ритуал опять не сработает, клянусь, я больше не то что золота, я воды не подам ни тебе, ни твоим братьям! — пригрозил мужчина в плаще, грузно вздыхая. — Долго еще?

— Осталось совсем немного, господин мой!.. В прошлый раз ритуал не сработал лишь потому, что мы его восстанавливали из устных преданий, а язык, как известно, вместилище лжи. Но в этот раз мы все сделаем правильно, и духи бездны пожрут вашу жертву и даруют вам то, чего справедливо желает ваша душа!.. — с достоинством проговорил старик.

— С чего бы вдруг такая уверенность? — пробубнил тот, останавливаясь на мгновение, чтобы перевести дух.

— Мы раздобыли священный пергамент Дария с описанием ритуала из имперской либерии, — с фальшивой скромностью опустив глаза, ответил старик.

— Да ну? — искренней удивился человек в плаще.

— Все ради вашей милости, да не оскудеет она вовек! — с интонацией глубочайшего почтения возгласил жрец.

Его спутник хмыкнул. Он был достаточно сообразительным, чтобы оценить виртуозность этого попрошайничества.

— Ну и наглец же ты, Терций, — проговорил человек в плаще, принимаясь опять отсчитывать сапогами ступени. — Ты сказал, жертвой выбрали чужеземца?..

— Горца из Ветреного Предела, господин мой, — с готовностью отозвался старик.

— Ну что же, может, хоть ты найдешь этим ублюдкам толковое применение, — со вздохом отозвался тот.

— Вам — сюда, — неспешно указал рукой старик, приглашая своего покровителя свернуть с лестницы в узкий коридор, ведущий вправо. — Ниша расположена чуть выше самого зала, так что вы будете видеть все, в то время как вы останетесь незамеченным.

Ритуальный зал плыл в мареве сотен свечей: желтоватых, покрытых бахромой восковых слез. Люди в белых одеждах стояли на коленях, образуя правильный круг, в центре которого располагался исписанный кровавыми знаками и символами жертвенный камень. Раскачиваясь из стороны в сторону, жрецы негромко тянули какое-то зловещее песнопение. Когда в зал вошел Терций, пение стало громче и ритмичней, и от его вибраций по телу даже побежали мурашки. Старик зажег восемь бронзовых кадильниц вокруг жертвенника, и зал наполнился дымным, душным запахом благовоний, паленых человеческих костей и горькой смолы. Было кое-что, чего он не мог сказать принцу: там, где описывалась финальная часть ритуала, украденный из либерии пергамент был поврежден. Орудие заклания он взял из предания о запретной магии, заклинание составил из сохранившихся в пергаменте слов, а места прободения жертвенного тела просто обозначил по аналогии со многими другими сходными ритуалами. Там, где текст был испорчен, Терций своей рукой вписал недостающие элементы. И тем не менее он был спокоен, ведь под жертвенником его собственными руками был щедро насыпан драконий порошок, и в нужный момент жертва непременно вспыхнет синим пламенем. А если кое-что из желаний принца не исполнится — что же, в том нет вины Терция. Он свою часть выполнил хорошо: вызвал магию, открыл врата в мир духов и жертва была принята. И есть даже древний пергамент, подтверждающий его невиновность. Но всегда ведь можно попробовать обратиться и к другим силам, которые, возможно, окажутся сговорчивее?..

Из глубокого кармана своих одежд старик вытащил прозрачный сосуд с главным подготавливающим ингредиентом: маленькой зеленой феей. Бедное созданье лежало на дне, распустив прозрачные, едва вспыхивающие магией крылышки и раскинув лапки. Вытащив фею, Терций осторожно положил ее мягкое бархатное тельце на камень — и она испуганно застрекотала, задергалась, забила крылышками, как пойманная в силки птичка. Громко и четко проговорив заклинание, старик взмахнул над ней ритуальным молотом. Крик затих. Зеленый влажный сок вместе с кусочками бархатной кожи брызнул на камень.

И тут вдруг символы на жертвеннике стали яркими, а потом и вовсе засветились красно-оранжевым светом. Послышался негромкий, но отчетливо различимый гул. И он шел от камня.

Терция прошиб пот. За всю свою жреческую практику он впервые ощутил дыхание истинной, живой магии, которая зарождалась здесь и сейчас. Оно было пугающим до тошноты, до дрожи в руках. Старик невольно попятился — но вовремя вспомнил, что из ниши за его спиной за происходящим сейчас зорко наблюдает принц. А принцев, как известно, разочаровывать крайне --">