Анна Евгеньевна Гурова , Мария Васильевна Семенова - Цикл «Аратта» [4 книги]

Арии-трубачи, стоявшие в промежутках между застывшими воинами-накхами, повинуясь неслышимому приказу, подняли трубы, изготовленные из витых рогов горных козлов, и над притихшей улицей пронесся такой рев, что толпа отпрянула назад. Трубам ответили бронзовые гонги; словно сердца великанов, глухо загремели обтянутые кожей огромные барабаны.

— Приближается! — зашушукались в толпе. — Вон, уже!

Государь Ардван, в расшитом золотом одеянии, слепящий, как солнце, которое он и воплощал, в усыпанной каменьями диадеме с двенадцатью зубцами, стоял на царской колеснице, управляемой великим конюшим. Как нарочно, солнечный луч пронзил косматое облако и, точно копьем, ударил в золоченую кровлю храма, заставив зажмуриться и восторженно ахнуть всех стоящих вдоль улицы. Какое доброе предзнаменование! А ведь праздник только начинается. На закате состоится красочное представление: воин-государь Исварха будет побеждать Змея Тьмы. В прошлом году Змей был сорок локтей длиной и такой жуткий с виду, что дети плакали от одного его вида. Не испугается ли царевич?

А вот и он — не подвели слухи! Держась двумя руками за передок колесницы, ехал наследный царевич Аюр — сияющий, как новая монетка, большеглазый мальчик лет восьми. Рядом с ним стояла еще и царевна, чуть старше его, похожая на расписную куклу. При виде божественных детей толпа разразилась ликующими криками.

Стражи-накхи мерно ступали вокруг колесницы: трое спереди, трое сзади, по трое по бокам. В руках они несли тяжелые жезлы, увенчанные небольшими топорками в виде орлиных крыльев. Ширам с завистью поглядел на саардаса, лично возглавлявшего эту дюжину. Как бы желал он когда-нибудь встать вот так же рядом с государем! Хранить его от любого врага, исполняя высший долг накха — нерушимой верностью оправдывать милость и доверие правителя к двенадцати высоким родам Накхарана…

Он смотрел не отрываясь. Вдруг воспоминание будто палкой ударило его по спине. «Не смей завидовать! Ты не знаешь, что, кому и для чего дает судьба. Бери свое смело, а на чужое не зарься!»

Устыдившись, Ширам отвел глаза. Взгляд его невольно упал на рослого накха, стоявшего чуть впереди, совсем рядом с дорогой. «Экий верзила», — подумал он, присматриваясь. Среди накхов высокие мужчины встречались нечасто. Этот, похоже, был из них. Но кто таков? Почему прежде, в дозоре или на учениях, Ширам его не встречал? Заинтересованный взгляд юноши скользнул по клинкам, закрепленным за спиной сотоварища. Нет, что за ерунда? Ни один накх не повесит так оружие. Настолько низко, да еще прямо вдоль хребта… Для того чтобы выхватить мечи, придется долго нашаривать за спиной рукояти, а затем тащить вверх — косу себе ненароком не отрежет? Неужели в отборную гвардию затесался какой-то олух?

Ширам легко, не напрягаясь, повел плечом, сделал едва заметный шаг и оказался совсем рядом с верзилой. Лицо того, как и положено, было закрыто кольчужной маской. Юноша глянул на рисунок, украшавший навершие мечей, и обомлел. Две светлые изломанные линии, извиваясь зубцами, тянулись вдоль бронзового «яблока», и четыре точки между ними недвусмысленно говорили о принадлежности воина к роду Афайи — его собственному роду! Но…

Ширам задохнулся от внезапно нахлынувших подозрений.

— Едут, едут! — завопили все, и толпа хлынула вперед. Люди принялись напирать и толкаться. Краем глаза юноша увидел приближающихся соплеменников и золотистых длинногривых жеребцов, влекущих Солнечную колесницу. Он почувствовал, как странный накх сгибает колени, будто готовясь к прыжку…

«Это не наш!»

Не говоря ни слова, Ширам саданул локтем в грудь ближайшего соседа, перескочил через его падающее тело и, обнажая клинки, бросился на чужака:

— Ата-ай!

В этот же миг, будто повинуясь крику Ширама, из толпы прямо под ноги скакунам полетели глиняные сосуды, из которых повалили клубы густого вонючего дыма. Юный воин почувствовал, как по чешуе его доспеха, скрытого под черным одеянием, скользнул удар. Не оборачиваясь, он шагнул назад, наступил на ногу нападающему и коротко ткнул мечом. Позади раздался и сразу оборвался вопль.