Николай Алексеевич Соколов - Хмарь. Солдат удачи (СИ)

космопорта была принципиально новой для землян. Журналисты описывали ее восторженными словами. Космопорт был чудесный, открытый и полный воздуха, с изящными арками, искрящимися фонтанами и зелеными парковыми зонами. Все это вызывало уважение к архитектуре инопланетян. Особенно поражал воображение орбитальный лифт, который сияющей голубой иглой рассекал прозрачный небосвод.

В огромном зале космопорта среди снующих людей прощались молодой высокий мужчина и моложавая интересная женщина, одетая в платье светло-бежевого цвета.

— Мама, не переживай, там не опасней, чем у нас на Земле, да и мы с папой будем вдвоем.

Мама нахмурилась и строго взглянула на меня:

— Не ври мне, я посмотрела в галонете, в этом наемном отряде выживаемость всего 10 %.

— Ну, мама, ты же понимаешь, выхода не было! Андрей и Настя не выжили бы без этой операции. Хорошо Олечку без очереди пропустили.

Мама заплакала, я её обнял и прижал к себе.

— Мама, я тебя люблю, не беспокойся о нас. У меня высокий IQ, и мне сказали, что могут на техническую должность назначить, — даже не моргнув соврал я.

— Ну и где твоя Анна? Она придет тебя провожать? — Тихо проговорила мама.

Горло перехватило, все же я обиделся на теперь уже бывшую мою девушку. Мы встречались около года. Чувства? Да нет, скорей влюбленность.

— Мы поссорились. Она сказала, пять лет — это много. Да и не нравилась она тебе.

Мама посмотрела на меня и сказала:

— Мы с отцом внука хотели, а то одни внучки. А нравится это тебе она должна. Если ты любишь, то мы потерпим, — вздохнула она, вытирая платочком слезы.

Подошёл отец и поправил волосы, которые вылезли из под платка мамы.

— Всё, любовь моя, пора прощаться. Молись за нас. Там покупатель слишком грозный, в дезертиры хочет нас записать.

Мама враз стала серьезнее и перекрестила меня трижды, вдавливая пальцы в мое тело. Затем обняла отца и также перекрестила его. И засунула в руки мне и отцу нательную икону Божьей Матери.

— Носите и не снимайте, — сказала она. — Мы вас все ждем дома, возвращайтесь быстрее, — мама отвернулась и тихо заплакала.

Мы подошли к турникету, поднесли к считывающему устройству проездные документы и проследовали в следующий зал, где увидели молодого мужчину в форме космической пехоты. Рядом с ним стояла группа разномастно одетой молодежи с рюкзаками и мучила его вопросами. Синхронный автопереводчик с трудом справлялся с множеством вопросов. Трудность была в том, что вопросы задавались на нескольких языках Земли.

Отец повернулся ко мне и сказал:

— Похоже, русских, кроме нас с тобой, нет. Зато получится как в анекдоте. Ты кто? Русский. А зачем сразу пугать! — И засмеялся над своей шуткой.

Он у меня любит поговорить. Сам рассказывает анекдоты и сам смеется. Разжевывает мне все, даже если я против. Я сначала обижался, возмущался, а потом привык.

— Молчун ты у меня, — постоянно говорит отец мне.

Действительно, зачем так много говорить, когда и так все всем понятно.

Отец подошёл к человеку в военной форме с непонятными для землян знаками различия. Посмотрел на различительные шевроны на рукаве и представился как российский военнослужащий.

— Господин сержант, команда А-7442 прибыла для прохождения службы.

Сержант кивнул и молча направился в зал орбитального лифта. Броуновское движение толпы упорядочилось и потекло за ним.

Отец повернулся и послал воздушный поцелуй маме, которая смотрела нам вслед и махала рукой.

Мы быстрым шагом догнали свою команду, которая направлялась к терминалу OL. Рутинная проверка документов прошла быстро. Мы погрузились в обычный автобус и нас повезли к орбитальному лифту.

Я смотрел в запотевшее окно на мелькавшие мимо лужи, которыми был покрыт черный асфальт космопорта. Мне казалось, что Земля грустит и плачет мелким дождем, прощаясь с нами. Моё настроение полностью соответствовало хмурой погоде за окном, где тяжёлые мрачные грозовые тучи заполнили всё небо над нами. Тучи, подгоняемые ветром, сердито надвигались на силовое поле лифта. Затем суетливо толкались, огибали его и, сверкая молниями, уносились вдаль.

Отец посмотрел на меня и произнес:

— Я мечтал в детстве побывать в космосе! Что ж, мечта идиота сбылась.

Отец даже в свои зрелые годы оставался неисправимым романтиком и пытался привить вкус к приключениям своим детям.

— О, смотри, --">