Барбара Хэмбли , Ру Эмерсон - Красавица и чудовище

и возрождал ее к жизни.

Она повернулась, чтобы взглянуть на свою легкую, аккуратную тень на стене, и почти налетела на Коллина, молчаливо и неподвижно стоявшего посреди коридора. На какое-то мучительное мгновение сердце ее остановилось, а затем бешено заколотилось. Она вдруг вся похолодела. Как долго он тут стоял? Видел ли он, как она склонилась над решеткой, видел ли?..

Она подняла глаза на его холодное, бесстрастное, бледное лицо и ничего там не прочла. Но и на ее лице нельзя было прочесть, какую непередаваемую ненависть она испытывала к нему и какой страх постоянно охватывал ее в его присутствии. Светлые волосы, голубые глаза, широкие плечи под элегантным темным пиджаком. Он мог бы быть красивым. Но была какая-то аура вокруг него, напоминавшая ей о наемниках и террористах из ночных новостей и о фашистах из старых черно-белых фильмов, которые так нравились Алэну. И у него были самые холодные глаза, которые Лиза когда-либо видела. Холоднее даже, чем стали у Алэна в последние годы, когда она обнаружила, что стала для него не столько женой, не столько объектом любви и желания, сколько одним из его приобретений. Чем-то, что нужно крепко держать, охранять и постоянно контролировать. Уже до этого открытия…

Но нет, она не будет думать об Алэне!

На помощь ей автоматически пришли годы сокрытия своего настоящего «я» от Алэна и людей, подобных Коллину. Она издала удивленный короткий возглас, но ухитрилась каким-то образом не отпрянуть от него. Она даже исторгла из себя короткий беззаботный смешок, который прозвучал вполне естественно, и встретилась с ним взглядом.

— Волшебная ночь, правда, Коллин? — спросила она, задержав дыхание.

Он, конечно, не понял. Лицо его оставалось бесстрастным.

Полное отсутствие воображения! — раздраженно подумала она.

— А может, просто холодно, — продолжала она, и в голосе ее послышалась досада.

Брови его сошлись на переносице, а глаза сузились и подозрительно уставились на нее. О, как она ненавидела этот взгляд! Она взяла его за воротник, почувствовав хотя бы какое-то удовлетворение от того, что он удивленно отпрянул от ее прикосновения, и соединила концы воротника на его груди.

— Вам следует застегнуться, — ласково пробормотала она и обошла его.

Походка ее была уже не столь энергичной, но спину она держала прямо, плечи расправила, и от ее шагов полы пальто обвивались вокруг сапог.

— Пусть он ничего не увидит, — прошептала она. Знал ли он о том, что она сделала, или нет, он ее подозревал — всегда. Так же, как и Алэн. Убежать невозможно. Во всяком случае, не сегодня, Коллин теперь не спустит с нее глаз, и ей не удастся отделаться от него сегодня вечером. Ее охватило отчаяние. «О, Винсент»… Что он подумает?

Возможно, он и не увидит ее записки. А если получит, то не придет. Почему он, собственно, должен приходить?

Всю дорогу до двери на сцену она чувствовала на себе тяжелый, недоверчивый взгляд Коллина.

* * *

Четырехугольный конверт лежал в тени возле изгиба рельсов. Следовавший в северном направлении поезд отбросил его в сторону. Когда прошел последний вагон, конверт медленно скользил вдоль бетонной стены.

Из тени по ту сторону путей возник парнишка — либо низкорослый мальчонка лет десяти, либо высокий, но худой восьмилетка. Он стал на корточки и посмотрел на квадрат плотно пригнанных металлических решеток Наверху. Опять городские бросают мусор, подумал он с раздражением, забывая, что всего год назад он, Джулиан, тоже был одним из городских Сверху. Он задумчиво воззрился на лежащий там предмет, наклонив в сторону голову на слишком длинной и худой шее. Он тряхнул своими короткими, темными, курчавыми волосами, потирая гладкий подбородок непроизвольно скопированным с кого-то жестом. Наконец он встал на ноги и перепрыгнул через рельсы, чтобы взять конверт и отнести его туда, где был свет.

— Винсент, — прошептал он.

Джулиан нахмурился. Бумага была хорошей, дорогой, не от какого-то там Вулверта. Осторожно понюхав ее, он ощутил слабый запах цветов. И все-таки кто, кроме Катрин, знал о Винсенте там, Наверху?

Он еще какое-то время разглядывал конверт, потом, покачав головой, засунул его за пояс своей плотной рубашки. Еще один поезд — своими босыми ногами он почувствовал, как вибрирует земля. Не следует здесь оставаться. Отец предупреждал, что его не должны видеть. И не его это дело, откуда пришло --">