Барбара Хэмбли , Ру Эмерсон - Красавица и чудовище

этого она жила. Но многие пришли, чтобы напомнить ей, как много лет прошло с тех пор, как она была в Нью-Йорке в последний раз, и с тех пор, как они видели ее дебют — Синюю птицу в «Спящей красавице», как будто ей нужно было напоминать о том, как давно она стала танцевать соло и как много лет осталось позади! И все это время Коллин Хеммингс, посланный ее мужем телохранитель с холодными глазами, маячил в дверях с притворной непринужденностью, которая никого не могла обмануть. Его ледяные голубые глаза следили за всеми. Он с подозрением вслушивался в каждое сказанной ей слово и каждое ее слово, чтобы доложить обо всем Алэну, как он делал каждый вечер.

Коллин был ей не нужен. Она едва ли могла бы находиться с ним в одном городе, не говоря уж о театре или гостинице. У нее мурашки бегали по телу, когда он был с ней в одной комнате. Но Алэн не способен был это понять и упорно настаивал «Чтобы защитить тебя, ангел мой». И он добился, чтобы она отправилась на гастроли в США с Коллином либо вообще не поехала — и никаких танцев!

Хватит! — приказала она себе. Думай об аплодисментах, о балете — приказала она себе. О музыке, которая по-прежнему могла захватить ее своей неожиданностью и заставить плакать, о прекрасной возможности танцевать в достойной ее труппе и выступать в главных ролях в больших городах и прославленных театрах, о возможности возвратиться в Нью-Йорк. О завтрашней «Жизели» — ах, какая роль! — или лучше о заключительном спектакле «Ромео и Джульетта». Подумать о сцене на балконе. Ее юная влюбленная Джульетта всегда вызывала у зрителей слезы. Они принимали ее в этой роли, не замечая ее возраста и видя в ней Артистку, каковой она и была в действительности. Как и Фонтейн, которая танцевала Джульетту, когда ей было за пятьдесят. Они увидят…

Думать о том, что будет через час, в полночь, когда она сможет рассказать о своих неприятностях единственному в мире человеку, с которым она могла говорить. Однако надо спешить, прежде чем Коллин обнаружит ее исчезновение в гримерной и узнает, куда она ушла. Прежде, чем он поймает ее с уличающим конвертом.

Еще когда она направлялась в театр, прошел небольшой дождь, и вся мостовая блестела. Миниатюрные клочья тумана, висящего над лужами, вихрились и кружились, когда она спускалась вниз по лестнице, торопясь выйти на улицу Хотя дорога была неровная и коварная, она молча двигалась легкой походкой балерины. Высокие каблуки ее сапожек едва касались асфальта, а узкое пальто из твида отнюдь не сковывало движение ее длинных ног.

Недалеко от подножия лестницы она нашла то, что хотела: над металлической решеткой одного из бесчисленных городских туннелей поднимался пар. Она встала на колени, вытащила из внутреннего кармана пальто конверт и вдруг услышала отдаленный шум машин. Машин? Или же кто-то отбивал по трубе послание?..

Конечно, это было глупо. Подобные звуки не могли доноситься так близко от поверхности. Никто туда не заходил, разве что работники городских служб, и звуки эти могли вызвать нездоровый интерес. Кроме того, шум поездов и приводящих их в движение моторов наверняка заглушил бы глухие звуки, производимые металлом по трубе. Однако найдется же кто-нибудь в этом туннеле, кто обнаружит и доставит ее записку. Она не смела думать ни о каком другом варианте. На конверте более четким почерком, чем ее обычные каракули, было написано только одно имя — Винсент. Через час она увидит Винсента…

Когда она склонилась над решеткой, ноздри ее ощутили воздушную тягу снизу. Ее обволокли запахи во всевозможных комбинациях — тепло, машинное масло, выхлопные газы, — то непередаваемое сочетание ароматов, означающих для нее дом. Дом. Мучивший ее долгое время мышечный спазм за грудиной вдруг отпустил ее, и ей захотелось смеяться, или плакать, или сразу все вместе. Она потрясенно улыбалась. Перевернув конверт, она поцеловала печать, прежде чем пропустить его через металлические стержни решетки.

Она все улыбалась, пробежав вверх по лестнице к проходу, а затем в театр и в свою гримерную. Один час. Время, достаточное для возвращения в «Плазу» в номер Алэна и улизнуть оттуда в парк. Она высвободила волосы из-под поднятого воротника; шаг ее стал легче и быстрее. Столько лет прошло с тех пор, как я покинула туннели, подумала она. Я очень изменилась, выполнила то, что обещала. Я стала личностью — значительной личностью. Он будет гордиться мной, и все будут. Ночной воздух бодрил --">