Гай Хейли - Теневой меч

идеальное место, но в реальности он редко когда соответствовал своему совершенному образу. Я только хотел отправиться в какое-то тихое местечко, чтобы прожить в одиночестве свои оставшиеся годы.

— Вы выходите в почетную отставку, сэр.

— Я умру через четыре месяца, если кто-то не напичкает меня аугментикой, — просто сказал Ханник. — Качественные легкие, с которыми я смогу передвигаться, дорогие. У клана Ханников найдутся деньги, если его представители доберутся до меня за тридцать световых годов, в зону военных действий, и отыщут сочувствующего медика. А даже если я и получу замену, не уступающую оригиналу, что мне это даст? Еще двадцать восемь лет войны. — Он разговаривал больше с самим собой, нежели с Банником. — Не думаю, что я выдержу.

— Так вот оно что, вы сдаетесь?

— Нет, нет, я не сдаюсь, — промолвил Ханник. — У меня всего одна жизнь. Если Департаменто Муниторум хочет потратить ее вместо меня в битве, это их дело, но я не лягу и не дам ночи опуститься на себя без боя. Какой прок от защиты Императора…

— …если мы не хотим защитить себя сами? — произнес Банник, завершив пословицу вместе с капитаном.

— Верно. Поэтому я стараюсь. Скорее всего, я умру. Если нет, и мне повезет, я смогу ходить, но буду уволен по медицинским показаниям. Новые легкие — это не новый глаз или рука. Они ограничивают человека. Если мне повезет не так сильно, меня сошлют в кабинет и благополучно забудут. Если мне на самом деле не повезет, меня запихнут обратно в басдаков танк.

Слова капитана застали Банника врасплох. Ханник нечасто ругался.

— Не смотри на меня так. Я повидал слишком многое. Ты знаешь, о чем я. Ты пробыл со мной на службе три субъективных года, семь актуальных. Сколько людей погибли рядом с тобой?

— Много, — признался Банник. Он знал точное число, но не хотел его называть.

— Сто девяносто девять, Банник. Я потерял сто девяносто девять людей. Будет ли это уместным, что я стану двухсотым?

— Что будет с ротой?

— Нас выведут с передовой на пару недель. Многим нашим машинам задали неслабую взбучку, а ковчеги Адептус Механикус с припасами растянулись аж до следующей звездной системы. Еще, конечно, не стоит забывать об умиротворении… — сказал Ханник, и его голос стих. — После этого, что ж, «Возрождению Остракана», вероятно, потребуется новый командир, как и Седьмой роте. Я рекомендую тебя.

— Старшинство за Мартекеном. Он прослужил куда дольше моего.

— Мартекен не готов, и никогда не будет готов. Он вполне хороший командир, однако ему не хватает дара предвидения, чтобы вести в бой полнокровную роту с тем же успехом, что свой собственный танк. Кроме того, он слишком нервничает. И, что главнее всего, он этого не хочет.

— Если ему прикажут, у него не будет выбора.

— Сам знаешь, что с людьми так не работает. Еще одна причина, почему ты подходишь на это место, а он — нет.

— Что насчет Харнигена? Он служит едва ли меньше меня.

— Да, он более перспективен или однажды таким станет. Командиру «Теневого меча» нужны иные навыки по сравнению с теми, что требуются для командиров танков других специализаций, навыки, которые он только начал приобретать. Лучше всего ему на своем месте, по крайней мере пока. Нет, в качестве замены я назвал твое имя. Мне жаль.

— Не нужно извиняться. Я польщен, сэр.

— Это правильный ответ, но у меня есть все причины просить прощения. Этого может и не случиться. Пока есть лишь моя рекомендация. Назначать на должность будет армейская группа, по сути, Департаменто Муниторум, вместе с вездесущей назойливой лапой марсиан. Но, но… — Ханник закашлялся снова — его грудь задрожала от попыток сдержать кашель, однако у него не получилось.

Вскоре он сложился пополам, и Банник держал таз у него под губами, с которых капала красная слизь. Закончив, он с протяжным стоном откинулся на подушку.

— Император, до чего утомительно. Я уже хочу поскорее закончить с этим и умереть.

— Не говорите так, сэр.

— Мне чертовски больно.

— Я знаю, каково это.

— Ах да, припоминаю. Тебе промывали легкие.

— Тоже крайне неприятная процедура.

— Что ж, мне это не поможет. Уже нет. — Глаза Хан-ника на мгновение закрылись, и он судорожно вдохнул. Его лицо словно запало внутрь, кожа казалась восковой и зеленоватой. Банник сидел до тех пор, пока Ханник не приподнялся. — Я устал, Банник. Оставь меня.

— Сэр! — Банник встал по стойке «смирно» и --">