Дональд Маккуин - Честь и предательство

только холодным оружием. Посторонние допускались в Заказник крайне редко и были полностью предоставлены своей судьбе. Лэннет и Кейси, хотя нипочем не признались бы в этом, явились сюда, чтобы в последний раз испытать свою дружбу и самих себя.

Подумав о том, что обычный электромобиль пролетел бы над территорией Заказника за считаные минуты, Лэннет горестно усмехнулся. Посерьезнев, он тайком бросил взгляд на Кейси. Три года промелькнули, словно одно мгновение. Он прекрасно помнил, как Кейси вышел из лихтера, который доставил его в космопорт Атика. Первым делом юный принц поднял лицо, разыскивая в небе звездолет — единственную ниточку, связывавшую его с Паро. Тогда Лэннет решил, что Кейси снедает тоска по родному дому, и приготовился к тому, что молодой человек замкнется в мрачной отчужденности. Однако Кейси быстро пришел в себя и с редкостным энтузиазмом отдался занятиям.

Его любимым предметом стали боевые искусства, которые преподавал Лэннет, и в этом не было ничего удивительного. На Паро царил мир, подкрепленный впечатляющими успехами в области добычи полезных ископаемых, металлургии и торговли, однако традиции предков были нерушимы. Во всей галактике не удалось сыскать народа, столь приверженного семейным ценностям, как паровианцы.

У Паро имелась к тому веская причина. Планета оказалась единственным из миров империи, населенным по большей части представителями одной этнической группы. На каждой планете есть свои блюстители расовой чистоты — «чистокровки», — но они, как правило, либо белые, либо чернокожие. Кроме Паро, ни один мир не отваживался нарушить завет Прародителя, разделившего колонистов на кланы. Поскольку паровианцы несколько отличались внешностью от остальных народов, они чувствовали себя ущемленными. Они пренебрегали принятыми на Атике традициями и оберегали свое уникальное общественное устройство, а также искусства и оружие, называя их «культурным наследием предков». Подобный подход воспитывал у людей обостренное чувство собственного достоинства. Кейси не раз хвалился, что акушеры Паро никогда не шлепают новорожденных, поскольку те являются на свет с кинжалом в руке, уже готовые отстаивать свою честь.

Порой Лэннет был готов поверить ему. Он точно знал, что с двенадцатилетнего возраста Кейси встречал утро каждого дня, перепоясываясь легендарным длинным мечом паровианского производства, который являлся незыблемым элементом одеяния аристократии. Теперь принцу приходилось носить более тяжелый и короткий клинок Атика. Оружие иных миров допускалось здесь только на официальных церемониях.

Ступая по глубокому снегу, Лэннет продолжал гадать, как столь несхожие люди — он и Кейси — могли стать друзьями. Принц по рождению принадлежал к сильным мира сего; отец Лэннета погиб в бою, когда его сын только учился ходить. Кейси не умел скрывать своих чувств и страстей; Лэннет привык к сдержанности и самодисциплине. Для Кейси окружающий мир был полон радостей и наслаждений, которые сами плыли к нему в руки; Лэннет постоянно сталкивался с опасностями и противоречиями и привык полагаться только на себя и близких товарищей.

Кейси шагал, примеряясь к поступи спутника, и его мысли приняли примерно то же направление, что у Лэннета. Неожиданно для себя он понял, что скорое возвращение домой внушает ему двойственные чувства. Он стосковался по островам и океану, занимавшему большую часть поверхности Паро. Здесь, на Атике, самой спокойной и стабильной планете империи, он порой ловил в воздухе легкий запах дыма, и всякий раз его охватывали воспоминания о неистовстве вулканов и будоражило кровь желание вновь оказаться на родной планете, сотрясаемой подземными толчками. С другой стороны, его привлекала жизнь на Атике — ему нравилось отдаваться упорным занятиям, испытывать себя в чуждых, незнакомых условиях, нравилось постоянно быть на виду. В иных обстоятельствах младшего сына правителя Паро ожидала бы тоскливая жизнь придворной марионетки, но здесь, на Атике, у него была Матилиса, близость которой сулила ему всевозможные радости, о которых только может мечтать мужчина.

Кейси зарделся. Он знал, что Лэннет не воспринимает Матилису всерьез. Если капитана Стрелков и можно было обвинить в нелояльности, то только из-за его откровенно пренебрежительного отношения к Люмину, государственной религии, которой Матилиса отдавала себя целиком. Неприязнь между женщиной, которой он --">