Александр Валерьевич Волков - Наблюдатели мрака [СИ]

просто не подавали вида, что он им не нравится, хотя иногда намекали на это. Мне было морально тяжело, на меня давили со всех сторон, буквально требуя сменить парня.

Саша подсел ко мне, нежно и заботливо обняв за плечи. Я уткнулась ему в грудь, продолжая лить слезы, лившиеся не унимавшимся потоком. Саша расстраивался, когда я плакала, и очень жалел меня, пытаясь успокоить. В такие моменты я сильнее всего чувствовала теплоту, с которой он любил меня, ведь никто и никогда до него так ко мне не относился. Он вообще был необычным.

Пусть было грустно из-за ссоры Саши с Ниной Марковной, я ему немного позавидовала даже. Он ведь действительно сделал то, о чем другие только думали, чего другие боялись. Ему не было дела до квартиры, которую Нина Марковна могла не отписать, не было дела до доли в наследстве, его ничто не пугало перед ней. Да даже если бы ему и было дело, он бы не позволил никому вытирать об себя ноги. Мне очень хотелось стать похожей на него, но я не могла. Я ленилась, меня было трудно заставить что-то делать, и он как-бы компенсировал мои недостатки. А я пыталась компенсировать недостатки, присущие ему. Правда касались они лишь моих родственников. Меня он одаривал, любил, и боготворил. Иногда я не понимала, делал ли он это искренне, или просто пытался задобрить, чтобы мы не расстались.

— Почему ты не можешь просто дружить со всеми, — проговорила я сквозь слезы, Саша обнял меня крепче. Господи, сколько раз я задавала ему этот вопрос? — Никто же не требует от тебя ничего сверхъестественного… Я не могу, Саша. Мне тяжело! Я не могу между вами разрываться! Почему ты просто не можешь сделать так, чтобы всем было хорошо?! Тебе же самому от этого лучше станет!

— Вот именно, — ответил Саша, затаив дыхание. — Они хотят, чтобы я делал им хорошо, и хотят добиться этого насильственным способом. С чего я так решил? — он ответил на мой вопросительный взгляд. — А ты не видишь, что творится? Стоило мне отчуждить себя от них, стоило начать жить по-своему, как они тут же на меня окрысились! Причем я не забывал об их интересах, и был готов вести с ними взаимовыгодный межличностный обмен, но им этого не надо, Машенька… Они просто хотят поработить меня. Они хотят, чтобы я плясал под их дудку и играл в одни ворота. Они не хотят действовать с позиции «ты мне, а я тебе», они хотят «ты зять, хренать, или как тебя там звать. Ты там должен, ты обязан. В семье есть правила, а значит, соблюдай их, и нам плевать, нравится тебе это, или нет». Причем, не соблюдение мной правил никому не наносит вреда, понимаешь? Я просто сижу себе в сторонке, и занимаюсь своими делами. Ну не хочу я иногда садиться за праздничный стол, не хочу я угождать твоим родственникам и общаться с ними! У меня своих дел по горло, мне надо бизнес наладить, а они говорят, что я занимаюсь херней, и мне надо идти работать на завод. Но это даже не важно. Я готов с ними общаться, готов взаимодействовать, но обычного общения они не хотят. Я им не нужен, понимаешь? Им нужна рабочая единица в моем лице, раб семейных правил, а не я сам. Мне это нафиг не надо…

— Никто не хочет тебя использовать, — попыталась я возразить.

— Но почему тогда они не хотят со мной общаться при условии, что я не позволяю на себе ездить? — быстро ответил Саша, пристально заглянув мне в глаза. — Вот Саша забей на все, и беги помогать нам в свои выходные. Вот Саша мы сказали, что ты должен помочь нам, когда у тебя запланировала встреча, значит, забей на все, и иди помогать. А зачем тебе эта встреча? Твой бизнес все равно денег пока не приносит, а семья важнее. Они пренебрегают мной, моими интересами, но при этом хотят, чтобы я всецело отдавался им. Это нормально?

— Это семья, — ответила я, немного успокоившись, и перестав плакать. — Я хочу, или я не хочу — детская позиция. Есть такое слово, как «надо», — я вытерла рукавом влажную щеку.

— Для меня этого слова не существует, — Саша отстранился от меня. — Либо взаимодействие с человеком взаимовыгодно, либо этого взаимодействия просто нет. В любом случае, я люблю тебя, чтобы они не говорили… — искренне сказал Саша с нотками грусти в голосе. — Извини, что тебе приходится все это терпеть.

— И я тебя люблю, — ответила я, но уже почти ничего при этом не чувствуя.

Было неприятно осознавать, но чувства к Саше в последнее время имели очень волнообразный характер, проявлялись по синусоиде. Я то любила его, то не любила, и чем чаще он ругался с родственниками, чем сильнее --">