Владимир Геннадьевич Поселягин - Слово чести

крепкой психикой, всё подготовили, а тот в последнее мгновение в отказ пошёл. Хорошо я про тебя вспомнил.

— Именно так, — подтвердил Сергей Николаевич. — Да так, что мы не успели собрать по тебе информацию. Сейчас мои люди этим занимаются. Может сам опишешь кто ты?

— Легко. Майор в отставке. Комиссован по ранению. Последняя должность начальник разведки отдельной бригады ВВ. Только я им никогда не был, подняли, чтобы пенсия выше была. Командиром разведроты я был, в ней взводным начинал, в ней и закончил. Комиссован в тридцать один год. Дальше на гражданке обустроился, нашёл свою нишу, работал.

— Кем? И что за ранения? — допытывался наш «водитель». — По виду здоров как бык. Ну разве что трёх пальцев на левой руке нет.

— По пальцам и комиссовали, указательного-то нет. Я амбидекстр, обеими руками владею одинаково, но это не важно. У меня причиндалов нет.

— В смысле? — удивился Степаныч. — Чечены отрезали что ли?

— Нет. Пулей разрывной оторвало. Напрочь, ни члена, ни яиц.

Тот невольно присвистнул, однако от темы моей инвалидности, мне она была неприятна, мы ушли, и те продолжали допрос. Например, как я зарабатываю.

— Я веду переговоры. Сложные. Стараюсь делать так, чтобы в выигрыше были заказчики. Обычно получается.

— Киллер? — уточнил Сергей Николаевич.

— Нет, но иногда приходилось, когда на отморозков или на рейдеров выходил. По-другому они не понимают. Я переговорщик со стволом в руке. Пуля не всегда последний довод, бывает и начинаем с неё.

— Согласен. Так что по поводу тех бритоголовых?

— Это месть.

— Причина? Я должен знать.

— Год назад узнал, что у меня дочь есть, мать её до последнего скрывала. С моим ранением сами понимаете, что это для меня значило. Ну а когда труп девочки нашли, поизмывались над ней вволю, прибежала, сообщила… Тварь. Семью она видите ли разрушать не хотела. Поискал и нашёл виновных, год этим занимался. Теперь доволен ответом?

— А девчат почему завалил?

— Они там тоже были.

— Ты бы мог в тихую с ними разобраться. Пропали и с концами. Почему так ярко?

— Мать её попросила. Да ещё чтобы умерли те страшной смертью, как наша общая дочь. Чтобы уже их родители плакали по своим деткам.

— А умерли они быстро, вряд ли что успели понять.

— Я солдат, а не чудовище. Хотя этих уродов на кол бы посадил с удовольствием. Была у меня причина так быстро их отработать. Акция должна была стать известной, и просьбу я выполнил.

— А она не могла тебя обмануть по поводу дочери? Найти бесплатного убийцу, да ещё инвалида и контуженного? — подал голос бывший сосед.

— Тест показал сходство по типу отец-дочь, — коротко ответил я. — Хоть так дочери пригодился.

— И что, простишь её что дочь прятала?

— Судьба за меня уже отомстила. Дочь потеряла, муж развёлся, живёт в коммуналке, одна. Работать не любит и не хочет, привыкла быть домохозяйкой на всём готовом. Чего хотела то и получила. Ха, представляете, она ещё намекнула чтобы я её на содержание взял. Обломалась. Ладно, хватит мне в душу лезть, говорите, что не так с этой установкой?

— Да вроде уже всё сказали, — пожал Степаныч плечами. — Билет в один конец, непонятное воздействие на мозги, ну и то что мы теперь уверены, мир не наше прошлое. Изменений не обнаружили, хотя вмешательства в историю были. Значит задача у тебя вот какая, тебя перемещают в тело советского офицера что едет в отпуск в Москву, он москвич, и ты убиваешь Хрущёва.

— А год какой?

— Пятьдесят девятый. Задачу понял? Тебе нужно не только вжиться в свою роль, но и достать оружие и выполнить задачу. По последнему мы поможем, узнаешь где в катакомбах под Москвой имеется склад оружия, оставшийся с Гражданской, там даже пулемёты есть. В нашей истории его нашли только восемьдесят третьем. Это точно. «Маузер», с которыми комиссары ходили, до сих пор храню.

— Да понял я. Не вижу особых проблем, только мне с этого всего какой прок?

— А ты не понял?

— Понял. Хочу от вас услышать.

— Молодое тело, со всеми причиндалами, как ты говоришь. Возможность покинуть Союз и перебраться заграницу. Ты же вроде языками владеешь?

— Английский и французский в совершенстве, на немецком говорю бегло, — ответил я с задумчивым видом. — В Париже у меня даже домик был на окраине, но как чёрных понаехало, продал. Перед этим закопал семью чёрных что без моего разрешения в нём жила. Да и деньги нужны были, с поисками уродов, что дочь убили. А --">