Сергей Юрьевич Сезин - Черный прибой Озерейки

Можно даже и не очень близко, вполне хватит для заплыва ровно вниз, а не вперед. Были и трассы. Устал я довольно быстро, потому и все чаще стал делать перерывы, но как только пытаешься лежать на поверхности воды, то сразу ловишь себя на мысли, что вот ты тут лежишь, а сейчас на тебя свалится мина или снаряд. Конечно, это ерунда. Я ведь не знаю, кто там далеко от меня устанавливает прицел и целик, и когда меня его труды настигнут. Ведь это произойти могло и когда я плыву, и когда лежу и отдыхаю. Суета сует и томление духа. Хотя сермяжная правда в этом есть. У каждой системы своя дальнобойность, и чем дальше она стреляет, тем более редка. Потому, отплыв от берега на километр-два, я уйду от многочисленных минометов, которые передадут эстафету дивизионным гаубицам, которых меньше, и вообще тут они могут не оказаться.

В районе цементных заводов явно шел бой, потому что периодически там были видны трассирующие очереди. Не то кто-то ими стрелял снизу по горе, не то прицел завышали. Но это я видел только вначале, дальше я от усталости впал в какое-то исступление и просто упорно греб ногами и одновременно держался за плотик. Устав, отдыхал и возобновлял греблю. Ногой, другой, ногой, другой, волна в лицо, сплюнул, снова ногой. И опять волна в морду, опять сплюнул, опять ногами… Такая вот механическая работа, и ни до чего… Все болит, во рту от горькой воды ощущения не из лучших, глазам тоже больновато от этих брызг, в мышцах тупая постоянная боль, и она выматывает. С ней ни о чем думать невозможно. И постепенно тебя прямо-таки пропитывает холод, он заполняет тебя всего, от пальцев ног и выше. Пока гребешь, еще ничего, остановился – и начинаешь дрожать. Потом и это не ощущалось – такое вот всецело тупое ощущение: и тупая боль, и тупая усталость, и в голове тоже тупое ощущение. И тупо ногой, другой, ногой, другой… Однажды было прояснение, что меня явно сносит вправо, потому что трассы из района цемзаводов явно сместились левее. Хорошо ли это или плохо, что сносит – а черт его знает! С одной стороны, чем дальше ты отплывешь в сторону Кабардинки, тем менее вероятность нарваться на немцев или на снаряд от цемзаводов. С другой – чем дальше тебя сносит, тем дольше ты плывешь. Так и совсем без сил останешься. Уж не знаю, может ли меня вынести из бухты течением в открытое море. Хотя и не хотелось бы этого. Но пока левой, правой, правой, левой. Сентябрь на Черном море – это не на Баренцевом, здесь купаться обычно еще можно, но длится ночь, и вода остывает. А прогреется она нескоро, уже когда солнышко над перевалом вылезет, да и то не сразу. Левой, правой, правой, левой, на дворе ночь, впереди на берегу яркие вспышки огня. Видимо, это работает батарея Зубкова. А сколько до нее – не знаю, берег еще далеко, горы-то здесь высокие, под семьсот метров, оттого их силуэт виден даже ночью. Есть ли луна – фиг его знает, мне так не видно, а шею свело, не повернешь и не посмотришь. Лучше бы, конечно, не было, чтоб меня не заметили на лунной дорожке. А и заметят – что с того? Для пулемета я отплыл уже далеко. Хотя днем бы меня, может, от безделья и выцелили, расстреляв до черта патронов, а ночью – а вот фиг! Расходовать же снаряды на одиночного пловца не будут. Ну, я так думаю.

Ночь все длилась, я куда-то плыл темной ночью к темнеющему берегу. Сколько это продолжалось – не готов сказать, просто загребал, как автомат, точнее, как с трудом работающий автомат. Всегда ли я был в сознании, или впадал в какой-то транс, или вообще отключался – не знаю. Если и отключался, то и в этой отключке всё было, что и наяву – темнота, холод, усталость, вкус крови во рту, иногда влезающий в предыдущий вкус горечи, автоматическое продвижение. А куда – тоже не готов сказать. В общем, греб, наяву или в отключке, пока нога не ощутила под собой опору.

Вот когда я это почувствовал, то замученный холодом и усталостью мозг наконец вышел из этого состояния и выдал, что на моем пути островков нет – значит, это я у берега где-то, потому что близ берега бывают большие камни. С такого ступишь – и ухнешь по шею или даже с головой, если ростом невелик. Я поводил плохо слушающимися ногами по опоре – да, есть площадка, где-то метр на метр будет. Дальше я не щупал, побоявшись сорваться с камня. От плота я не оторвусь, но захлебнуться в таком состоянии вполне возможно. Да, сквозь тьму впереди виден обрыв. А другого пейзажа здесь быть и не может. Весь берег от города до Кабардинки обрывистый. Под ним, конечно, есть участок галечного пляжа, --">