Никита Михайлович Марычев - Очищение Духом

прекрасно знала, что как только это случится, идти сразу станет гораздо труднее. Она ускорила шаг. Пустыня уже раскалялась, а впереди, до самого горизонта, не было ничего, что могло дать хотя бы слабую тень. Сильно хотелось пить. Но Ривелсея, чтобы не поддаваться постоянно соблазну, сразу решила, сколько воды она может выпить в день. Шесть глотков, пока не сядет солнце. Три глотка потом. И спать.

Несмотря на трудности, Ривелсея шла быстро. Если бы кто-то остался стоять на месте за её спиной, то потерял бы её из виду за час. Лёгкие сандалии почти не тонули в песке, а её ноги, успевшие привыкнуть к дальним переходам, не чувствовали пока усталости. Ривелсея не знала, сколько сейчас времени, но могла уверенно сказать, что часов шесть она шла без отдыха и отхлебнула из фляги за это время только четыре раза. Она, конечно, устала, но отдыхать на раскалённом песке всё равно было невозможно, и она решила идти, пока не стемнеет.

Она шла и шла, а яростное солнце в небе, казалось, не двигалось совсем. Усталость стала неимоверной, но Ривелсея не сдавалась и, непонятно откуда находя в себе силы, твёрдым шагом шла по бесконечным грудам пламенеющего песка. При этом она всё время оглядывалась по сторонам, хотя вокруг абсолютно ничего не изменялось. Что она искала, сказать было трудно. Казалось, день никогда не кончится, солнце никогда не уйдёт за горизонт. Фляжка, хоть Ривелсея и не превысила установленной нормы, опустела почти наполовину, а это означало, что воду нужно было экономить ещё сильнее. Но в таких условиях ни о какой более жёсткой экономии не могло быть и речи, Ривелсея и так ограничивала себя настолько, насколько это было возможно.

Как только жара спа́ла, Ривелсея без сил упала на медленно остывающий песок и долгое время лежала не шевелясь. Через некоторое время она открыла глаза и, увидев, что солнце уже закатилось, позволила себе отпить три глотка. Но даже от этого ей не стало значительно легче. В висках стучала сила, сильно кружилась голова. Ей хотелось погрузить в воду всё тело, но это было возможно лишь в мечтах. Она поела, достала из рюкзака свой плащ, который она обычно носила на случай сырой погоды, и, подложив его под голову, чтобы не чувствовать жар песка, впала в забытье, не прерываемое ни сновидениями, ни мыслями.

Когда она проснулась, было почти светло. Ривелсея быстро поднялась и сразу, на ходу закусывая хлебом и яблоками, отправилась дальше. Пока не пришла жара, нужно было пройти как можно больше. Воды оставалось около половины, и Ривелсею это начинало беспокоить. Тем более она не могла наверняка сказать, прошла ли она хотя бы половину пути, и даже не знала, насколько далеко простирается пустыня и имеет ли она хоть где-нибудь конец. Конечно, теоретически ничто не может быть бесконечным, но бескрайние, не имеющие даже намёка на то, что они где-нибудь кончаются, пустынные равнины сильно приглушали эту мысль.

К концу этого дня Ривелсее стало совсем плохо. Ноги слабели с каждым шагом, голова кружилась постоянно, и даже редкие глотки воды не доставляли облегчения. Ведь напиться до полного утоления жажды всё равно было невозможно.

К утру следующего дня во фляге осталось около четверти, а к его вечеру – несколько глотков, между тем как конца пустыне по-прежнему не было видно. Ривелсея прекрасно понимала, что теперь она даже вряд ли дойдёт назад, если захочет вернуться. Однако вернуться она пока не хотела и всё чаще оглядывалась вокруг, где ничего не было и в принципе не могло быть. Но она не отчаивалась. Пока не отчаивалась.

На пятый день ничего не изменилось. Только воды не осталось совсем, не считая одного глотка, который Ривелсея специально не стала допивать. Между понятиями «почти нет» и «совсем нет» очень большая разница. Ривелсея это понимала и долго не разрешала себе допить этот последний глоток, но сделать это ей, разумеется, всё равно пришлось. В тот же миг солнце как будто стало ещё более неистовым, а жара обжигающей. Теперь вся надежда была на то, что она сможет найти что-нибудь впереди. Назад было уже не дойти.

Сама Ривелсея вряд ли помнила что-нибудь об этих днях. Да и что можно вспомнить? Сверху огненное солнце, под ногами огненный песок, в голове огненный вихрь. И огонь по всему телу. Вот и всё. Во рту – болезненная сухость. А впереди – ничего.

Следующую ночь Ривелсея не спала. Заснуть без воды

--">