Наталья Михайловна Караванова - Дана и Бродяга

громадине, оставалось только гадать.

Шелестели под ветром деревья, с них осыпались крупные, рыжие и бордовые листья. Небо по рутанским меркам было слишком яркое, купоросное, а вот солнце наоборот, почти не грело. Скользило по кронам ласково и уютно.

— У нас на Энге закатное солнце всегда красное, а здесь…

— Подожди. До заката еще часа два.

— Далеко еще?

— Почти пришли. По территории нельзя перемещаться на флаере, допускается только специализированный транспорт. Потерпи.

— Никогда не думала, что буду гулять по Земле вот так. Как будто и не я. Не настоящая я.

Они миновали массивную, под старинную кладку, ограду, и оказались около невысокого здания, от которого в тень деревьев вела широкая, мерцающая, как тот парапет, дорожка. Джет подал пример, первым вступив на нее. Дана бесстрашно последовала за ним. И тут же почувствовала легкую потерю в весе, и направленное, все ускоряющееся движение-полет. Странное ощущение — и двигаешься без проблем, а все равно, словно тебя удерживает над голубым мерцанием какой-то незримый каркас…

Полет. И ветер в лицо. Можно было бы сделать такой номер, в котором участвуют все зрители… дать каждому ощутить себя птицей…

Хотя, такая дорожка, наверное, дорого стоит, или очень сложна в обслуживании, иначе, почему они есть только на Земле?

Движение замедлилось. Оказывается, они не только подлетели к зданию, но и оказались на уровне второго этажа. А Джет уже с кем-то говорил по сети…

— Посетитель? Хорошо, мы подождем. Мы не торопимся.

Ждать пришлось в уютной круглой гостиной, которую язык не поворачивался назвать холлом. Зеленый ворсистый ковер, мягкие диваны, низко опущенная люстра свисает со сводчатого потолка…

У Даны закралась мысль, что замок — никакая не подделка, не плод фантазии дизайнеров, а самый настоящий кусочек древней старины. Интересно, сколько ему лет?

Подождав около десяти минут, Дана сказала:

— Долго как… а может, давай заглянем? Вдруг там кто-то из знакомых…

— А давай! Номер палаты мы знаем…

Голоса они услышали только подойдя к самой двери. Та была чуть приоткрыта. Джет сбился с шага.

— Здесь адмирал. Очень интересно…

Меж тем из-за двери донеслось:

— Я не понимаю, что на этот раз ты пытаешься доказать? И главное, кому?

— Я давно уже никому и ничего не доказываю. Просто сказал, что ты мог бы и предупредить меня насчет очередного проекта по моему спасению. И все.

Разговор напоминал светскую беседу. Медленную и вдумчивую.

— Понимаю. Хочешь сказать, что однажды решился бы на повторную операцию сам. Без посторонней помощи.

— Даже не думал.

— Тогда в чем дело?

— Ни в чем.

Пауза. Голос Павла Маратовича:

— Дал бог дитятко…

— И в кого бы…

Снова пауза. Вопрос:

— Значит, система Солода снова наша?

— Да.

— Знаешь, что я думаю? — шепнул Джет Дане. — Старик этой операции боится больше, чем сам Стас. Боится, что все пойдет не так…

— Я тоже этого боюсь…

Голос адмирала:

— Ну, вот и поговорили. Не могу сказать, что доволен нашей встречей…

— Увидимся, когда закончится война, так?

Шорох одежды, легкие шаги.

Джет стремительно отступил от двери.

Павел Маратович появился на пороге. Скользнул равнодушным взглядом по лицам. Удивительно, но узнал, кивнул. Пожал Джету руку.

Ничего не сказав, быстро ушел по коридору. Дане почему-то стало его жалко…

И потому она вошла в палату первой.

Кто знает, что она ожидала там увидеть — выражение лица адмирала на радужные мысли не наводило.

Стас сидел в удобном кресле у окна, устало уставившись в пол. Услышал, что кто-то входит, поднял взгляд.

Брови поползли вверх:

— Дана, Джет? Как вы…

Вопрос остался висеть в воздухе. Он не требовал ответа.

Но как же было правильно чувствовать под одной рукой плечо Джета, под другой — Данкино.

А то, чем закончится завтрашний день — пустяк, по сравнению с днем сегодняшним.

--">