Каваками Минору , Сиро Оно - Панцерополис

периодически информировал ракету о ситуации.

Однако у него не хватало мужества сказать пилоту правду, поэтому он просто держался за голову.

Мужчина среднего возраста рявкнул на трусость связиста:

— Эй, ты!

Его слова остро прогремели через шумную диспетчерскую.

В помещении наступила неожиданная тишина.

Игнорируя устремлённые на него взгляды техников, мужчина двинулся на своих коротких ногах к коммуникатору.

Молодой связист отступил, давая контроль старшему.

Это было правильное решение.

В ответ мужчина ухватился за шейку микрофона и глянул на связиста.

— Свяжи меня с кораблём.

— С-слушаюсь.

Молодой человек лихорадочно отрегулировал устройство связи.

Стрелки всех датчиков двигались туда-сюда и некоторые из табло осветились.

— Не готово ещё?

— Вы сможете связаться, когда стрелка датчика перед микрофоном дойдёт до правого края.

Но она не торопилась.

— Поживее нельзя?

Мужчина, должно быть, осознал, что его раздражённый вопрос совсем не под стать возрасту, потому что покосился на связиста и негромко попросил прощения.

— Извини.

Он не знал, отреагировал ли молодой связист, так как тут же повернулся к коммуникатору.

Стрелка датчика приближалась к краю.

Краем глаза мужчина заметил взгляд техников.

Кто-то негромко произнёс:

— Кто он?

Не отводя взгляда от датчика, мужчина несколько язвительно выкрикнул ответ:

— Я Пауль Вагнер, конструктор военно-воздушных сил! Я майстер, сконструировавший «Вильгельм 2»!

После этого он вздохнул, словно собираясь с силами.

И затем выдохнул.

Его дыхание приняло форму крика:

— Пилот Губер Тальштрассе мой близкий друг!

Часть 2

Первые слова из устройства связи прозвучали на удивление бодро:

— Эй. Как там у вас дела?

Голос донёсся от корабля Губера. Из-за радиосвязи он звучал несколько скрипуче.

Его слова прокатились по всем динамикам в диспетчерской.

Внезапный голос друга заставил Пауля на миг затаить дыхание.

Так и не поднимая взгляд, он ответил:

— Как положение с твоего конца?

Расстояние до космоса создавало в их связи задержку во времени. Ответ приходил через две секунды.

— Это ты, Пауль? Похоже, меня тут относит в открытый космос. А так всё хорошо.

— Понятно. Рад слышать.

Во время их нелепого обмена фразами, Пауль понял, что Губер всё знал. Обычно он никогда бы не сказал, что всё хорошо.

…Не могу в это поверить.

— Эй, Губер.

— Я слушаю.

— Э… ну…

— Эй, Пауль.

— …Что?

— В твоей проектировке не было ошибок, так что не переживай.

Он ударил его по больному месту.

И перед тем, как Пауль успел что-либо ответить, Губер снова заговорил:

— Не говори, что сожалеешь.

— Но…

— Заткнись. Во время запуска я слышал, как одна из соединяющих скоб пусковой платформы царапалась об внешнюю обшивку. Похоже, от давления воздуха открылась трещина. Лишь качество твоей конструкции не позволило кораблю разлететься на куски.

— …

— Но с такой обшивкой я не смогу войти в атмосферу. Жар трения об воздух войдёт в отверстие и зажарит меня. Я съедаю жареную индейку целиком на каждый Вайнах², так что это, наверное, их расплата.

— Слушай, Губер.

— Хм?

— Что ты теперь будешь делать?

Вслед за вопросом нависла тишина.

— Хороший вопрос.

— Так что же ты будешь делать?

— Я и правда не знаю, что сказать. …О! Я могу увидеть луну из окна. Такая большая.

— Луну?

— Ага, луну. Такое ощущение, что я могу дотянуться до неё и достать.

В его тоне смешалось замешательство и радость, и Пауль очень хорошо знал, что так его друг звучал в минуты волнения.

Мужчина улыбнулся той странной атмосфере, которая сковала его друга даже во время аварии.

Затем он накрыл рукой микрофон и проговорил ближайшему технику.

— У Губера есть жена и ребёнок. Позовите их сюда, да поживее.

Часть 3

Прошёл час.

Космический корабль Губера, «Вильгельм 2», находился в ужасном положении. Они выяснили, что из повреждённой части аппарата выходит кислород.

Всё оборудование диспетчерской через радио было связано с датчиками корабля. Согласно ему, оставшегося кислорода не хватит даже на десять минут.

Плохие новости имеют обыкновение не приходить в одиночку.

Во время запуска ракеты жена и ребёнок Губера отсутствовали среди зрителей. Зарезервированные для них сиденья оказались пусты.

Они позвонили домой, но --">