Кевин Уэйн Джеттер - Войны охотников за головами-1: Мандалоpский доспех

потом нервные окончания, потом мышцы — предназначалась другому. Самый крупный розыгрыш во вселенной заключался в том, что все досталось именно ему. Галактике нельзя отказать в чувстве юмора Пытка выпала на его долю…

Или она уже кончилась? Потому что хатт, кажется, обманул, сказав, сколько будут длиться мучения.

Нескольких секунд хватило, чтобы придать слову «боль» иное значение. А последующие секунды — минуты, часы, дни, когда кислота все же проникла сквозь доспехи и принялась разъедать кожу, — действительно были вечностью…

Но все кончилось. Боль, превышавшая любую, что ему доводилось испытывать, сменилась обычным медленным угасанием жизни. Забавно, но на фоне того, что было, он почувствовал облегчение и спокойствие. Даже слепота кислотной ночи сменилась тусклым рассветом. Умирающий по-прежнему ничего не видел, зато безошибочно чувствовал сквозь влажное тряпье и обглоданный кислотой металл тепло солнечного света. Наверное, тварь дотянулась до неба и проглотила его… Гигантская пасть, в которую он провалился, только чудом не задев острых зубов, казалась способной и на такое…

Но потом обожженной спиной он ощутил шершавый песок и острые мелкие камешки, почувствовал, как теплая липкая жидкость скапливается под ним. Привиделось, должно быть… У него не было богов, которых он захотел бы поблагодарить, но все равно он обрадовался благословенному безумию…

Что-то заслонило свет; разницы в температуре было достаточно, чтобы различить размытые края тени, упавшей на него. Интересно, какое новое видение приготовил его агонизирующий рассудок? Он знал: здесь были другие, он видел, как они падали в брюхо к твари. Веселенькая компания… Возможно, их голоса тоже были галлюцинацией; умирающий был рад их слышать, они помогали пережить бесконечные часы до неминуемой смерти.

Один из голосов был его собственным.

— Помоги…

— Что случилось?

Он рассмеялся бы, если бы каждое сокращение мускулов не выбрасывало его в темноту забвения. Следует ли галлюцинации знать подобные вещи?

— Сарлакк… Слова жили своей собственной жизнью. Убил его…

Он услышал другой голос, женский: — Он умирает.

Потом снова заговорил мужчина, тише, чем раньше: — Манароо… ты хоть знаешь, кто это?

— Мне плевать. Помоги отнести его. Тень принадлежала женщине.

Умирающий почувствовал, что его поднимают. Следующее ощущение: песок и грязь осыпаются с его кожи.

Следующее: его перебросили через широкое плечо, кто-то придерживает за пояс… Стыд. Он столько раз сталкивался со смертью — болезненной и наоборот. И безразличие к ней придавало сил. Но все же нашелся в его душе уголок, откуда выползла на свет жалкая фантазия о спасении.

Лучше умереть, чем бояться смерти…

— Держись, — сказал ему призрачный голос. — Я отвезу тебя в безопасное место.

Он почувствовал толчки чужих шагов; его куда-то несли. На мгновение зрение прояснилось, он увидел собственную руку; она безвольно болталась, на песок с нее капала кровь.

Именно в это мгновение умирающий понял, что все происходит на самом деле. Что он все еще жив.

* * *

Небольшой объект, который преодолевал некоторое время пространство между звездами, в конце концов добрался до цели. Сенсоры засекли его присутствие, а Куат с Куата ощутил приближение посланника даже раньше, чем шеф службы безопасности корпорации сообщил, что получен долгожданный сигнал. Куат с Куата обладал тончайшей настройкой на автоматику, он чувствовал машины — от мельчайших крупинок медицинских зондов до конструкций, способных уничтожать миры. Наследственные способности, так сказать. Подарок предков.

— Прошу прощения, инженер… — произнес за его спиной голос, в котором услужливость граничила с раболепием, — но вы просили известить вас, как только мы обнаружим следы вашей… гхм!.. посылки.

Куат с Куата отвернулся от великолепного вида; пустоты, пронизанной светом. Далеко за границей орбиты, по которой бежала планета, несущая одно с ним имя, поднимался белесый рукав красивейшей туманности Галактики. Куат с Куата не пропускал подобные зрелища, они служили напоминанием, что вселенная и все ее проявления — по сути своей не более чем машины. Точно такие же, как те, что можно сделать руками.

Даже атомы и молекулы работали, словно древний примитивный хронометр. Но больше всего Куат с Куата радовался тому, что такие маловнятные вещи, как так называемые человеческие руки, это тоже --">