Aruna Runa - Всё в дыму… [СИ]

подогнал его ближе к выходу со станции и приготовился ждать. Отчего-то ему явственно казалось, что именно сегодня из провала в бетонной стене выступит Стерх, взъерошит, раздумывая, коротко стриженные черные волосы и поведет свой отряд избранных на охоту.

День сменился вечером, прошел холодный осенний дождь, сбивая с кленов листву, а с сосен – рыжие сухие иголки, близилась полночь. Скорлупа утиных яиц хрустела на зубах. Ди запивал их травяным отваром из армейской фляжки. Иногда он выбирался из машины, чтобы размять ноги. Дождь намочил его волосы, голубые джинсы покрылись темными следами капель. Было тихо и беспричинно радостно.

В задумчивости Ди потрошил и собирал заново связку фломастеров, завязывая черно-оранжевую ленточку каждый раз по-новому: узелками, цветочками, бантиками. Руки его неторопливо плели, а глаза не отрываясь сканировали окрестность.

Без четверти час Ди заподозрил, что все-таки ошибся. Не сегодня? Не здесь?

Ровно в два он завел мотор.

Выцветшие фломастеры свободно катались под лобовым стеклом, ударяясь друг о друга. Пальцы постукивали по рулевому колесу, на котором болталась измятая полосатая ленточка. Ди ехал очень медленно, поворачивая голову из стороны в сторону.

Пепельная роза набухла до предела, угрожала вот-вот раскрыться ужасной невидимой раной. Ди закусил губу, мысленно прикасаясь к острым аметистовым листьям, уговаривая цветок вернуться ко сну, обещая, что вот уже скоро, скоро…

Стало больно дышать, а необъяснимое предчувствие заставляло кровь буквально распирать артерии и вены, рваться наружу из своих русел.

Цитрус, полынь и хвоя.

От одного до десяти, громким шепотом, через равные промежутки человеческого времени, по порядку.

Взрослый, самостоятельный, сильный. Он справится.

Раз.

За этим поворотом – дорога в сторону рощи, за которой лежит старое каратарское кладбище. Там покоится долгожительница Аркаша-Шахимат, сраженная обаянием легендарного Джонни Грея, а честные братья Арсении ходят в дозор патрулировать прах.

Ди пробежал взглядом по автомобильным зеркалам: никого! – и крутанул руль.

Два.

Бежевая машина, грязная и в разводах от недавнего дождя. Группа людей, тихо переговаривающихся, напряженных, опасных. В свете расставленных по асфальту переносных фонарей блестят на рукавах ярко-красные звезды из липкого пластика.

Сосредоточившись, Ди припарковался неподалеку, собрал и перевязал ленточкой выцветшие фломастеры и впервые за долгое время открыто сбросил с "Ягуара" тень.

Три.

Длинный белый автомобиль, внезапно возникший на пустом, казалось бы, месте, предсказуемо заставляет охотников развернуться и в момент перегруппироваться. Стихают голоса, поднимаются дула, чуть слышно щелкают предохранители. Что это поколение знает о греях! Особенно о греях, у которых в груди распускается страшная пепельная роза.

Ди, придав своей походке максимум ленивой небрежности, не торопясь прошел по тротуару, спустился на проезжую часть, остановился, миролюбиво показал пустые ладони.

Четыре.

Художника держат сразу двое. Узкие запястья перехвачены, локти надежно и грубо завернуты за спину. Он прижат грудью к немытому бежевому капоту, и лицо его, закрытое рассыпавшимися волосами, невозможно увидеть.

Чучу Ди узнал сразу – по островерхому капюшону коричневого анорака, натянутому чуть ли не до подбородка. Смуглая рука, сжимавшая столь любимый охотниками "Глюк", опустилась первой.

– Здравствуй, Хесус. Приятного вечера, господа. И дама. Меня зовут Дориан.

"Я пришел с миром".

Пять.

Кажется, это имя теперь не имеет значения. Правильно: ведь добыча поймана; значит, в силе остается только один приказ: грея не трогать.

– Че встал? Иди отсюда.

Обойдемся без тени. Разве грубость не должна быть наказуема?

Коса-самостийка слегка растрепалась у виска, торчит плохо пришпиленный кончик залитых клеем волос. Не эта ли милая барышня сыграла решающую роль в нынешнем отлове? Не нравится ли ей ломать беззащитным художникам пальцы?

Шесть.

Ди складывает непослушные губы в искреннюю обезоруживающую улыбку, нагоняет в глаза дружелюбия и тепла, призывает на помощь сногсшибательное обаяние легендарного Джонни:

– Я хотел просто посмотреть.

– Посмотрел? Вали, куда шел.

– Я мешаю?

Он повернулся, демонстрируя задний карман джинсов. Изящно отставив мизинец, приподнял неизменную светло-серую --">