Василий Владимирович Воронков - Лидия (СИ)

люку.

Меня била дрожь.

У меня было всего несколько секунд. Нет, даже этого времени у меня не было. Сенсоры Ахилла обнаружили корабль с опознавательным кодом красный-чёрный, а спустя всего мгновение был зарегистрирован рост радиации вокруг его корпуса, и активировался аварийный протокол.

Я залез в рубку, хватаясь руками за настенные поручни.

Каждый удар сердца отдавался у меня в висках, а от заливающего всё вокруг красного марева раскалывалась голова. Первый пилот уже сидел в кресле, рот его был слегка приоткрыт, а остекленевшие глаза слепо смотрели в потолок. Я оттолкнулся от стены и нырнул к терминалу нейроинтерфейса. Времени уже не оставалось. Каждое моё движение занимало чудовищно долгие секунды, тогда как пилоты красно-чёрного давно уже подключились к нейросети и находились в течении другого, медленного времени, где можно принимать сложнейшие решения за мгновения. Я упал в кресло, активировал терминал и — меня захлестнула темнота.

Что произошло потом? Мы проиграли? Но тогда бы нас распылило на атомы, я не лежал бы здесь, на узкой больничной койке, разодетый, как покойник. Я в медицинском отсеке? Но это точно не Ахилл. Нас захватили красно-чёрные? Но где я тогда?

Я снова приподнялся на руках, вглядываясь в темноту. Но теперь я не видел даже очертания стен — глаза стали неожиданно подводить меня вместо того, чтобы привыкнуть к отсутствию света.

Воздух, который я вдыхал, холодный и странный на вкус, был похож на искусственный, как на кораблях дальнего следования. Я даже почувствовал лёгкое дуновение — механический ветер, который разгоняли маховики огромной машины, генерирующей пригодную для дыхания смесь.

Где-то наверху была решётка вентиляции. Нужно было попробовать встать.

Я с трудом сел на кровати, поддерживая себя одной рукой.

Голова у меня вновь закружилась, а странная боль сжала грудную клетку, не давая вздохнуть. Можно было подумать, что гравитация в моей камере в десятки раз превышает земную, и эта невыносимая сила тяжести пытается раздавить меня, переломать все мои кости.

Я не понимал, где нахожусь. Ни на одном известном мне корабле не было искусственной гравитации. Я на орбитальной станции? Я на Венере?

Ослабленное тело почти не слушалось меня, но я не собирался сдаваться. Я грубо столкнул с кровати ноги, и тут же чуть не упал сам, успев в последний момент восстановить равновесие — словно какая-то необъяснимая сила, тугое сопротивление искусственного воздуха, удержала меня от падения. В тот самый миг у меня было такое чувство, что, если бы я сорвался, то никогда бы уже не смог подняться снова — я провалился бы в бесконечную чёрную пропасть, которая разверзлась бы под моей кроватью.

Несколько минут я сидел, сгорбившись, глубоко вздыхая, собираясь с силами. На мне не было обуви, и холодный металлический пол обжигал мои ноги до ломоты в костях. Правая ступня заломилась, как у тряпичной куклы. Дышать было всё так же тяжело, а головокружение сменила пульсирующая головная боль, как во время мигрени.

Я попытался сосредоточиться на ногах — сдвинуть ступню, пошевелить пальцами.

Поначалу я чувствовал только пронзительный металлический холод, но потом моя правая нога ожила. Я даже смог согнуть её в колене, приподнять над полом и — тут же застонал от боли. Ногу свело судорогой, я согнулся и обхватил голень руками. Мышцы разрывало от боли.

Когда боль отпустила, я попытался снова. Я поднял правую ногу над полом, и она тут же ослабленно упала вниз, не выдержав собственного веса. Тогда я попробовал пошевелить пальцами другой ноги. Силы понемногу возвращались ко мне, странная тяжесть в грудной клетке уже не мучала меня как раньше. Я глубоко вздохнул, оттолкнулся руками от кровати и — поднялся на ноги.

Целую секунду я стоял, выпрямившись во весь рост, но потом ноги мои подкосились, и я упал на металлический пол. Я не успел даже выставить вперёд руки и разбил колени. Но это меня не волновало.

Бездна не разверзлась.

Я лежал на стылом полу. Неестественный химический холод обжигал моё тело через одежду. Дыхание снова сбилось, и я беспомощно глотал ртом воздух. Разбитые колени болели. На мгновение я даже решил, что ноги снова отнялись, и я уже никогда не смогу подняться.

Я задержал дыхание. Потом сделал медленный глубокий вздох. Страшная бесформенная темнота нависала надо мной.

Я упёрся в пол трясущими руками. Встал на --">