Алексей Алексеевич Волков - Время отмщения

нравственность?

– Разве тут не коммунизм? Судя по догматам, которым нас учили, – невольно хмыкаю и оглядываюсь, нет ли здесь кого-нибудь из замполитов. – Напротив, должны нас водить на экскурсии и демонстрировать нам наши грядущие достижения. Дабы мы проникались и затем пламенели в святой борьбе за дело Ленина.

– Хрен знает, что тут у них, – коммунистов дядя Саша откровенно недолюбливает, потому и остается вечным капитаном. Но специалист он превосходный, и начальство старается закрывать глаза на отдельные высказывания сапера. – Ладно. Располагайся, а в баньке встретимся.

Отведенный нам модуль был немного побольше вагона по длине и столько же – по ширине. Этакий квадрат. То ли местные пожадничали, то ли командование в запросах поскромничало, но ведь могло быть и много хуже. А так – четыре комнаты на восемь человек, каждому – кровать, тумбочка. Даже столы в каждой комнате имеются. И модули для солдат, покрупнее, рассчитанные каждый на взвод, совсем рядом.

Пока, правда, безжизненно, как бывает безжизненным любой дом до въезда туда людей, да то поправимо. В общем, жить можно.

Главное – чтобы не стреляли. Но тогда зачем мы здесь? И почему в развитой стране так много заброшенных дорог и на них надо охранять колонны? И ни одного селения, деревни, станицы, стойбища, кишлака, аула. Горы, пустыня, зеленка, похожая на джунгли. Словно люди живут исключительно в городах.

На фиг, как выражается дядя Саша. Прежде – баня, а все вопросы потом. Будет день – будет и пища.

Мы просто пехота,

Нам зря не охота

Про подвиги врать.

Мы просто пехота,

И наша работа —

Не песни орать…

ГЛАВА ВТОРАЯ

4

Издалека излучатель отнюдь не казался чем-то грозным. Обычная очень большая по ширине решетка, изредка поворачивающаяся по сторонам, чтобы охватить возможно большее пространство. При свете солнца порою далеко у горизонта вправо и влево вспыхивали блики там, где находились такие же конструкции, призванные намертво разделить земли благословенные и земли проклятые, чтобы никто и никогда не мог пройти установленную между ними границу.

Внешний вид порою весьма обманчив. Те, кому на долгом пути посчастливилось миновать щедро закопанную в землю тут и там смерть, многое бы могли сказать, как по приближению начинает вдруг зудеть кожа. Еще ближе – и она покрывается волдырями ожогов. Если же у смельчака хватает удачливости не подорваться и терпения выдержать боль, конец пути все равно оказывается весьма незавидным. Человек обугливается, будто подвергается действию огня, умирает в муках, и только его тело еще будет некоторое время темнеть на песке в назидание остальным, пока невидимое пламя не испепелит окончательно труп.

Не зря даже растения не приживаются в полосе перед безобидными с виду решетками, и песок отмечает зону, в которую лучше не входить ни одному смертному.

Если же добавить, что огромное пространство перед излучателями было буквально напичкано всевозможными разрывными сюрпризами, становится ясным, почему любой человек старался держаться подальше от всех и всяческих границ.

Минные поля раскинулись на территории, где вполне могло бы поместиться небольшое государство, и в итоге даже звери за эти годы привыкли обходить опасные земли стороной. Те же, которые по какой-либо причине забредали, частенько исчезали в огненной вспышке, или же пытались уползти без оторванных лап, – значительная часть мин была небольшой мощности, и не убивала, а калечила любой живое существо, наступившее на смертоносную кочку.

По ту сторону границы было сделано все, чтобы никто не сумел нарушить покой жителей и хоть чем-то помешать спокойному течению жизни. Было забыто лишь одно: любая защита сильна, когда за ней стоят мужчины, сильные, готовые умереть.

Таковых там давно не было. Да и разве станет настоящий человек прятаться от мира?

Бхан с гордостью оглянулся.

Вот они, настоящие воины, смелые, жадные до добычи, готовые в любой момент расстаться с жизнью во славу Неназываемого.

Тут была лишь небольшая часть армии. Те, кто обязан был проложить дорогу остальным в цветущий край. Кое-кто уже занимался точно таким же делом в иных местах, остальные прошли у них обучение, и теперь на огромном расстоянии мины были аккуратно извлечены из своих лежбищ, и теперь лежали кучками, дабы затем послужить новым хозяевам.

Мина – глупый и примитивный механизм, и ему все равно, где лежать в ожидании --">