Евгений Александрович Прошкин , Олег Вячеславович Овчинников - Враг «Монолита»

выходные, но Сергей не видел в этом смысла. Ему было хорошо и так, он получал то, к чему стремился с детства. Он хотел быть первым на курсе, и ему это удавалось. Наверно, по этой причине все и произошло.

После тяжелой сессии в Академии устроили маленький фуршет. Руководство не возражало, экзамены действительно были адскими, и группа сдала их в целом успешно. Сергей по привычке не пил. Чтобы не выделяться, налил в бокал минералки и аристократически фланировал по столовой, временно преобразившейся в банкетный зал. Он не заметил, как к нему подошла Мария Николаевна, молодой преподаватель криптографии, за глаза — просто Маха. Ей было не больше тридцати, и она не носила обручального кольца, это позволяло курсантам верить, что их томительные сны в принципе осуществимы. Сергей не был исключением, он также просвечивал взглядом все ее кофточки и мечтал, что однажды Маха нагнется за карандашом достаточно низко. Несмотря на возраст, Мария Николаевна была опытным преподавателем, карандашей она не роняла. И вот на фуршете она зачем-то подошла к нему сама и протянула бокал с шампанским. И улыбнулась так, как не улыбалась еще никогда и никому. Сергей не смог отказаться. Он чокнулся с Махой, пробормотал какие-то нелепые студенческие благодарности и выпил до дна.

В следующую секунду его вырубило. Если бы целиком, это было бы не так страшно, но отключились только мозги, и последствия оказались катастрофическими. Как ни странно, тот вечер отпечатался у Сергея в памяти до мелочей. Он не мог объяснить свое поведение, но помнил все превосходно. Возможно, потому, что это был его последний день в Академии СБУ.

Он начал с того, что поцеловал Маху в губы — сочно и сладко, как свою женщину, на виду у всех. Он привлек ее так быстро, что она и пикнуть не успела. Маха запоздало попыталась вырваться, но Шведов не отпускал, он был настроен решительно. Она тоже не шутила, отталкивала его изо всех сил. Разумеется, он был сильнее, поэтому единственное, что ей удалось, это крикнуть. Люди в зале замолчали и обернулись, и Сергея это почему-то вдохновило. Он продолжал держать Маху железной хваткой и даже закрыл глаза — настолько, по его мнению, все было искренне и хорошо. Он не сомневался, что ему завидует весь курс. Это продолжалось пару минут, никак не меньше, пока сзади не рявкнули: «Шведов, отставить! Отставить, урод!» Не узнать голос майора Забелина было невозможно. Сергей отпустил Махин затылок — но лишь для того, чтобы свободной рукой сломать Забелину нос. После этого в зале повисла тишина, по-настоящему гробовая. Даже Мария Николаевна перестала вырываться. Сергей расценил это как окончательное согласие и одним движением разодрал ей блузку вместе с лифчиком. Грудь у Махи оказалась красивой.

На сокурсников это подействовало как команда «фас». Шведова схватили за руки, но он легко вывернулся. Его вдруг переполнила ярость, словно он защищал свою жизнь, а с таким противником бороться сложно. Сергей бешено метался по залу, переворачивал столы и крушил челюсти. Маха к тому времени скрылась, и он чувствовал, что терять ему уже нечего. Это было страшное ощущение, но Сергея оно не пугало, а напротив, пьянило.

Инструктор по рукопашке капитан Морозов стоял у отдельного офицерского стола в противоположном углу. Чтобы добраться до Сергея и разогнать вокруг него бессмысленную свалку, капитану потребовалось несколько минут. Дальше было проще: Сергей взмахнул «розочкой», оставшейся после удара бутылкой по чьей-то голове, — Морозов схватил его запястье, чуть скорректировал движение, нырнул навстречу и резко выпрямился уже за спиной у Шведова, по-прежнему удерживая его руку. Дебошир очутился на полу с вывернутым плечом.

«Сами не могли этого сделать? — проскрипел Морозов, обращаясь к остальным. — Бойцы, едренать, невидимого фронта!»

Что было потом, Сергею вспоминать не хотелось. Его связали обычным ремнем и запихнули в пустую комнату, поскольку гауптвахты в Академии не было. Наваждение схлынуло так же внезапно, как и нашло. И это было еще хуже, чем разбитое лицо майора Забелина, уважаемого человека с нелегкой судьбой. Это было даже больнее, чем презрительный взгляд Марии Николаевны. Сергей надеялся лишь на то, что его не станут отчитывать перед всем курсом.

Шведов так и не понял, было ли в том бокале что-то, кроме шампанского, или его переклинило на нервной почве. Вроде от волнения так накрывать не должно… но зачем нужно было Махе угощать --">