Владислав Анатольевич Силин - Шесть полубогов Теулеа

собеседник прав… У тшиинов не было даже зачатков письменности. Для местного мага понять, как узоры на экране компьютера складываются в слова и фразы, оказалось бы непосильной задачей.

— Система идентификации радиста ни разу не сбоила. Вы же знаете: эфиробод каждого человека уникален, подделать его невозможно. Передачу вели те, за кого они себя выдавали. Кроме того, отклонения стали явными не вчера — сегодня. Эти странности вполне можно было списать на дурную шутку или усталость радиста. Не гонять же по каждому чиху экспедицию на базу?

Первоисследователь и Ландмейстер переглянулись.

— Нам следует готовиться к худшему, — задумчиво сказал Алексей. — Скорее всего база Теулеа разгромлена, а ее персонал уничтожен… Может быть, к Дивгире движутся толпы сектантов — с косами, кольями и даже макуалями. Вы способны обеспечить эвакуацию посольства?

Ландмейстер развел руками:

— Увы, нет. Мы пока держим это в тайне, однако Пустая Нора закрылась через два часа после вашего появления. Связь с Землей потеряна.

— Плохо. Нам придется сражаться с озверелыми крестьянами. Сколько в посольстве фузионеров?

— Три. Один у меня, другой — у господина Тенокки, третий я храню в сейфе.

— Выдайте мне его. — Мокош многозначительно повертел в пальцах золотую карточку. — Я отправляюсь к Теулеа и не хочу оставаться безоружным.

* * *

Пыль, пыль… Запах полыни и шелковицы.

Негромко стукнул металл. На стол лег фузионер — орденское оружие, которого так добивался Мокош. Адская машина, способная сжечь дотла небольшой городок.

Голос Ландмейстера прозвучал неожиданно глухо:

— Алексей, с этого мига вы расследуете дело о макурте Брависски. Вам предстоит нанести визит градоначальнику Дивгиры. Передать официальную ноту протеста… и сделать это правильно. По законам, мы должны ждать, пока Кушир отправит эстафету королю Бавану. Понимаете?..

— Понимаю. Можете не продолжать, господин Ландмейстер. При дворе царят мздоимство и бюрократия; Баван ради вас пальцем не шевельнет. Я все сделаю, как надо.

Это самодовольное «вас» покоробило старого дипломата, однако виду он не подал.

От человека, которого отправляешь почти на смерть, можно стерпеть многое.

* * *

Прежде чем отправляться в путь, Алексей решил выяснить, что возможно, о своем будущем противнике. Ему предстояло вступить в борьбу с великим святым, пророком, славным своими чудесами. А это, в свою очередь, значило, что самому Мокошу на чудеса рассчитывать не приходится.

На его стороне были выучка разведшколы Ордена да храбрость, доходившая порой до безумства. Кроме того, Алексей знал Тшиин очень хорошо. Лучше, чем кто-либо из землян.

Дело в том, что Тшиин был отражением души первоисследователя. Алексей принимал эту землю такой, какая есть: со всеми ее загадками и странностями, жестокостью и несправедливостями. Не было в его жизни ничего, что бы он любил больше этого мира.

Не сказать, что отношение аборигенов к чужинцам (так тшиины называли землян) изменилось после вчерашнего. Окажись на месте Мокоша кто-нибудь из посольских, его разорвали бы в клочья. Но в том-то и дело, что Алексея землянином не считали. Ему позволялось гулять где угодно. Ему прощали такое, за что отправили бы на костер любого из его соотечественников.

Алексей недолго размышлял над тем, куда пойти. Пророк потому и пророк, что вокруг его имени рождаются сплетни и легенды. А где собираются сплетни? Правильно, в чайных.

Народу в «Морском драконе» оказалось немного, несмотря на жару. Нищий оборванец спал на кошме у стены. Обедали каменщики в красных платках и заляпанных глиной передниках. Двое стариков в длинных халатах склонились над доской сорко, переставляя красные и черные чашечки. Игра эта напоминала шахматы, с одним только отличием: в чашечках плескался фруктовый настой, не всегда безобидный. Сбив фигуру противника, ее содержимое полагалось выпить. Пикантность игре придавало то, что угадать заранее, в какой чашке что, не всегда удавалось.

Завидев чужинца, старики вежливо перешли на русский:

— И зачем ты, Гасан, молю тебя, пихаешь мне своего всадника? Или думаешь, у старого Дены насморк? Настой царевнишны я от таньяка отличу, ага-да!

— Постой, старый Дена, какой таньяк, и это ага-правда!.. Клянусь Целительницей, перед тобой безобидный всадник с яблочным соком. Я что, тебя когда обманывал?

Вежливость эта имела оборотную --">