Андрей Юрьевич Левицкий - Нашествие 2. Буря миров

беспорядочно отступающих за трехэтажное здание с большими окнами – в таких постройках часто располагались местные торговые лавки.

Стоящий за будкой высокий светловолосый человек выкрикивал приказы, и командер безошибочно определил в нем командира врагов.

Для револьвера расстояние было великовато. Он приказал, ткнув пальцем:

– Стреляй в него!

Зашуршала свисающая с разрядника бахрома, когда сержант приставил приклад к плечу. Максар тоже поднял оружие, целясь в одного из вооруженных аборигенов, спешащих прочь, к просвету между домами.

Светловолосый за будкой побежал следом. Сержант, ведя за ним стволом, вдавил курок. И одновременно к окну, за которым они стояли, от верхнего этажа магазина протянулась сияющая алым спица разряда.

Она впилась сержанту в грудь, отбросила его назад. Когда разрядник сработал, вархан уже падал, ствол качнулся кверху – и алая молния, вместо того чтобы поразить светловолосого врага, ударила в стену здания, откуда неизвестный выстрелил в сержанта.

Причем выстрелил из оружия Орды!

Максар схватил выпавший из мертвых рук разрядник, вскинул его, но прицелиться не успел – светловолосый уже свернул за угол.

Снизу раздался окрик Сафона. Варханы, раньше медленно пробиравшиеся между чужими машинами, пошли в атаку. Часть побежала к повозкам.

Максар берʼКрон перепрыгнул через мертвеца и побежал на первый этаж.

* * *

Когда высоко над головой мелькнул алый разряд, Игорь зацепился за бордюр и едва не упал.

Молния ударила в стену магазина, к которому он бежал. Но произошло это через мгновение после того, как из магазина выстрелила другая – в сторону "Старбайта".

В здании кто-то есть – союзник! Вот только кто это? Мелькнувшая мысль показалась невероятной – неужели?.. Впрочем он тут же позабыл про свою догадку, потому что догнал остальных.

Лабус с СВД за спиной и "макаровым" в руках, Курортник с "бизоном" на груди, охранники Миша, молодой Григоренко, здоровяк Партизанов и их шеф Лагойда. Второй "бык" по фамилии Манкевич остался лежать возле будки, через которую они выбрались из подвала, подстреленный в шею.

Впереди всех бежали Яков Афанасьевич с Явсеном.

– На Орлово-Давыдовском влево сворачивайте! – крикнул Игорь.

Никто не стал спорить, и вскоре они повернули под звуки выстрелов, льющихся сзади, и свист пуль вокруг. Сразу стало темнее – теперь фары чужих машин и синие лампа на шестах не светили им в спины.

Лабус крикнул:

– Почему влево?

– Ты хочешь наши машины бросить? – вместо Игоря ответил Курортник. – Обойдем через Капельский, по Гиляровского – и снова к ним попадем.

– Какие еще машины?! – возмутился Лагойда. – Вы что задумали? Отсюда отходить надо – подальше и побыстрее!

Костя ответил:

– Такие еще машины, которые мы оставили, когда в контору к вам сунулись!

– Они рядом со "Старбайтом"?

– Ну так и что? Они нам нужны!

– Вам нужны, а нам нет! Надо…

– Вот и беги куда тебе надо, а мы – куда надо нам! – перебил Лабус.

Они спешили через темные дворы, впереди Яков с Явсеном поворачивали между зданиями то влево, то вправо, а сзади то стихал, то снова нарастал гул моторов.

– Григоренко, Партизанов, Миша – за мной! – приказал Лагойда, свернув в сторону Красносельского района, но тут бегущий позади Лабус поставил ему подножку.

Ростислав Борисович полетел на асфальт, все остановились, а Костя, по инерции перескочив через упавшего, крикнул:

– А вот людей своих ты не заберешь! Потому что они теперь не твои люди. Вы трое – за мной! – он быстро шагнул дальше, собираясь бежать.

– А куда вы… – начал Миша.

– Нам лучше не разделяться, – пояснил Игорь, в то время как Лагойда встал на колени, тронул разбитый об асфальт нос и выругался.

– Но куда вы хотите…

Желтый свет фар становился ярче, и все громче гудели моторы. Подняв "бизон", Курортник пояснил:

– У нас спецавтобус, который не заглох из-за купола, и трофейная БПМ.

– К тому же мы схроны знаем, – добавил Лабус. – А этот куда вас приведет? К варханам в лапы – вот куда.

Лагойда встал, положив ладонь на рукоять пистолета в кобуре под мышкой, но не решился достать его. Окинул взглядом людей вокруг. Глаза его блеснули зло, почти с ненавистью.

Далеко впереди раздался окрик Якова Афанасьевича:

– Почему --">