Андрей Юрьевич Левицкий - Схватка

топнув. Молодой инструктор его раздражал, и краснорожий с самого начала старался всё делать наперекор ему. Почти в каждой группе попадался хотя бы один такой клиент, причем это всегда был мужчина. Им, видите ли, западло слушать мальчишку, они даже на миг не допускают, что тот чему-то может научить таких бывалых, тёртых, битых жизнью взрослых парней.

А всё почему? Да потому что, имея бабки, любовниц, хаты, тачки и устоявшийся бизнес, многие из них оставались в душе подростками. Они были младше Тимура, хотя и не возрастом.

— Чё мне её гладить, землю твою, она баба, что ли? — брюзгливо спросил Вениамин Михайлович. Было в его лоснящемся лице и в манере говорить, кривя пухлые, по-детски розовые губы, что-то очень противное. — Мы куда ваще едем, а? — Боров посмотрел на группу, остановив взгляд на девчонках, от чего Вика (или Лена?) поежилась. Тимур помнил, что вчера вечером толстяк пытался зажать её возле домика администрации, и девушка еле вырвалась. — Мы на каток, что ль, собрались? Мы, б… в горы идём — чё мне там землю гладить?

— Ты на медведя едешь охотиться. И если он тебя услышит раньше, чем ты его, а рядом не будет проводника…

— Да чё мне тот гризли? Я его — во! — Боров поднял большие руки и сжал кулаки. — Задушу! Я с такими по жизни справлялся… Да мне… Да когда мы бригадой в Тиходонске… Медведь твой — тьху!

Он плюнул Тимуру под ноги, выражая свое отношение к гималайским медведям и юнцу-инструктору, и тогда Шульга не выдержал.

— С кем ты там справлялся? — презрительно бросил он, отворачиваясь. — Ты и со мной не справишься, куда тебе на медведя.

Тимур повернулся к группе, собираясь объявить, что занятие окончено, когда часть сидящих на траве людей изменилась в лице, а Лена (или Вика?) ойкнула, приподнявшись.

Горячее дыхание обдало ухо, и Вениамин Михайлович обхватил инструктора за плечи, одновременно ударив сбоку коленом по ребрам. Он, наверное, рассвирепел не на шутку, да вот только выдал себя шелестом травы и звяканьем золота, потому и потерпел фиаско: Тимур присел, выскользнув из объятий ещё до того, как руки на плечах спели сомкнуться, прикрыл бок локтем, повернувшись, упал на колени и костяшками пальцев врезал Борову под дых. Удар коленом всё равно получился изрядным, Тимура качнуло, зато ему удалось пробить пресс вместе с наслоениями жира — Вениамин Михайлович, шумно выдохнув и разинув рот, отшатнулся. Тимур вскочил, выбросив вперёд руку, открытой ладонью попал Борову в жирный подбородок, отчего голова того откинулась. Третьим ударом Тимур опрокинул его на спину. Встав над ошарашенным противником, сказал, отряхивая колени:

— Медведь, конечно, иначе махаться будет, но услышит он тебя так же, как я сейчас услышал. А снял бы ты свою бижутерию и шёл тихо, как я учил…

То ли Вика, то ли Лена захлопала в ладоши, и через миг подружка присоединилась к ней. Отличавшийся большой культурой поведения Вениамин Михайлович давно достал всю группу: один мужчина широко улыбнулся, другой довольно крякнул, радостно засмеялась женщина в пятнистой косынке. А потом за их спинами появился Пал Палыч, и Тимур тихо выругался.

Боров сел, упираясь в траву руками и широко расставив ноги в задравшихся чуть не до колен спортивках. Икры у него были толстые, светлые и неожиданно безволосые, они производили какое-то умильно-забавное впечатление, напоминая нежные, розовые бока поросенка.

— Ты, — хрипло начал он, облизываясь, — ну, сука, я тебя…

Рожа его налилась закатным багрянцем.

— Вениамин Михайлович! — Пал Палыч, поправляя очки в тонкой золотой оправе, протрусил между людьми, схватил Борова под мышки и стал поднимать. — Я прошу прощения… Мы все просим… Вы… Шульга, отпусти группу! Товарищи, занятие окончено. Вениамин Михайлович, прошу в столовую… Всех прошу… Шульга, иди отсюда! Ко мне через полчаса!

Народ потянулся в лагерь, причем Вика с Леной на прощание одарили Тимура многозначительным и, как ему показалось, многообещающим взглядом. Он тоже зашагал к домикам, а за спиной ревел оклемавшийся Боров:

— Он меня опрокинул!!! Урою суку!…

Тимур шёл ровно, не ускоряя шага и не оборачиваясь.

— Вениамин Михайлович, я вас прошу…

— Да я… как тебя, Палыч, я ж его завалю! Не погляжу, что пацан! Он… б… он меня ударил, ты понимаешь?! Я Костюхе скажу, он…

— Вениамин Михайлович, давайте не будем доводить это недоразумение до сведения Константина Григорьевича…

Через двадцать пять --">