Сергей Сергеевич Слюсаренко - Системный властелин

настолько интересной, как показалось нам, то возможно финансирование по отдельной статье бюджета, – с патетическими нотками в голосе провозгласил Сонг.

– Я не могу гарантировать такой быстроты, но постараюсь заняться этим. – Вежливая улыбка. Конечно, сейчас все брошу и буду ему писать отчеты. Годами мы работали за зарплату, недостаточную, чтобы просто заплатить за проезд до института, а теперь даром отдай, за морковку, подвешенную перед носом.

– И, пожалуйста, напишите отчет на украинском языке, – добавил Сонг. – Я хочу, чтобы с моим появлением наконец был бы наведен порядок с государственным языком. В Украине надо говорить по-украински!

– Конечно, – согласился я, – а в Бельгии – по-бельгийски.

Сонг сделал вид, что не понял моей фразы.

Имея в кармане пятилетний контракт с крупнейшим итальянским университетом, я, естественно, мог себе позволить вступать в дискуссии с новыми институтскими властями. Завтра вечером моя семья улетает в Анкону, где есть работа и где все здешние проблемы становятся далекими и незначительными. Я поеду туда на следующий день на машине, чтобы не беспокоиться там о покупке новой.

Глава вторая

Вечная кутерьма Борисполя уже давно стала родной. Таможенники с прочувствованными взглядами, строгие пограничники, вежливая обслуга аэропорта. Без особых проблем пропустив мою семью за таможенный барьер, офицер очень оживился, увидев на тележке клетку с собакой. Надо сказать, что пес всегда путешествовал с нами и объездил полмира.

– С собакой проблем нет, только у вас документы не международного образца! – с радостью сообщил таможенник, проверив пачку собачьих бумаг.

– Так что делать?

– Значит, так! Вы должны поехать на центральную таможню во Львов и подать заявление на оформление международных документов. Для этого надо представить международный ветеринарный сертификат, родословную, сертификаты о победе на международных выставках, заключение министерства культуры об особой чистоте породы и еще декларацию от международной кинологической ассоциации о выбраковке собаки из национального реестра как некачественной. Вам потом за полчаса в таможне сделают документы. Ну и мыто заплатите.

– А сколько мыто?

– По курсу – пятьдесят юаней.

– А можно тут оформить? За те же деньги? У вас же здесь есть таможня? Самолет через час.

– Ой, я и не знаю, что можно для вас сделать, – сокрушенно покачал головой таможенник. – Сейчас схожу узнаю.

Он вернулся через минуту.

– Идемте со мной.

Я последовал за ним и заметил, как он сжимает и разжимает ладонь. Рука была опущена вдоль тела, как по стойке «смирно». Для интереса я вставил в руку означенную купюру. Рука перестала сжиматься. Таможенник, притормозив, обернулся и сказал:

– Я говорил с начальством – оно готово пойти вам навстречу. Идите прямо на регистрацию.

– А можно в таком случае пройти с семьей – я не лечу, но хотелось бы помочь?

– Конечно, нет проблем.

Но за бюро теперь сидел новый тип. Он проверил все документы и поставил печать на декларации. Я, уже принимая от него документы, проговорил:

– А нас только что ваш коллега уже проверил, сказал, что все нормально...

– Какой коллега? Я только заступил на вахту, до этого вообще никого не пропускали.

Ясно, снова на кидалу напоролся.

После регистрации багажа, заплатив еще два раза таким же образом – сначала налог на провоз собаки (шустрая тетка, не открывая рта, прощебетала: «Сто с квитанцией, пятьдесят – без») и десятку грузчику за то, чтобы клетка не перевернулась по пути до самолета, я наконец оставил семью у эскалатора, увозящего пассажиров во чрево аэропорта на паспортный контроль. Потом пришлось вернуться и ловить по залу дочку, устроившую прятки с детьми, летящими в Тель-Авив, а потом успокаивать ее и обещать, что скоро приеду. Ну, все! Завтра утром решу оставшиеся формальности в институте и вперед – пробег по Европе.

По пути из Борисполя домой, слушая в пол-уха новости, я уловил тревожные нотки в сообщении:

– Турция представила на рассмотрение Совета Безопасности проект резолюции о возвращении Севастополя в соответствии с Парижским договором 1858 года, заключенным в связи с окончанием русско-турецкой войны.

А ведь так и есть, Севастополь, согласно этому договору, или российский, или турецкий, третьего не дано. Интересно, это как всегда – треп журналистов? Кому он нужен – город былой славы флота? Да и флота того уже давно --">