Константин Николаевич Якименко-Сегедский - Последняя мировая. История одного снайпера

раскинувшейся во все стороны голой степи, а там, не так далеко впереди, за полосой деревьев, в сумрачном свете восходящего солнца, огромным заревом поднимался вверх гигантский «гриб» с чётко выраженным воротником чуть ниже шляпки. Объяснений происходящему не требовалось. Это без сомнений был ядерный гриб!

Несколько мгновений мы смотрели на него, как завороженные. Затем как можно быстрее стали спешно надевать одежду, хватая и рассовывая по карманам самое ценное: деньги, документы и кое-какие вещи.

— Что же это такое… да как же так… вот горе то… и откуда?… — то и дело бубнил себе под нос сосед по купе, нервы которого, похоже, были на пределе.

Но что тут скажешь: от такого зрелища у каждого коленки затрясутся.

— Может, АЭС рванула?… — робко предположил я, пытаясь вспомнить, где по пути нашего следования могла располагаться атомная станция, в то же время вспоминая, что ближайшая станция находилась только в соседней области.

Схватив верхнюю одежду, мы открыли дверь и в общем потоке торопящихся выбежать из вагона пассажиров, направились к выходу. Всех раздирала неопределённость, неуверенность в том, что происходит вокруг, грозящая перерасти в настоящую панику.

Ко мне прицепилась какая-то женщина. Округлые глаза она её бегали из стороны в сторону, а сама она казалось пыталась услышать всё, о чём говорили окружающие, заглянуть в каждое окно, и в то же время повторяя, словно, та пластинка:

— Вы видели? Нет, ну видели? Какой кошмар, какой ужас! Что же это — конец света!..А вы, вы видели, что творится…

Сам мало что понимая о том, что творится вокруг, я вяло пожимал плечами ей в ответ, в то же время пытаясь сосредоточиться. От этого невероятного ночного подъёма, с быстро пробуждающим скачком адреналина, я уже давно полностью проснулся и теперь в моей голове начала быстрым образом обрабатываться поступающая информация.

Из разговоров протискивающейся через узкий коридор толпы, я улавливал обрывки фраз, пытаясь увязать всё в месте. Оказалось, что у всех мобильники «не ловили», причём на самых разных операторах. Мигом достав из кармана свой, я убедился в этом — телефон хаотично ловил сеть. Что было более чем подозрительно. Раньше такого не случалось, тем более, вблизи города… Вблизи города…

Я словил себя на этой внезапно нагрянувшей мысли как раз в тот момент, когда я ступил в открытую дверь вагона, вдохнув слегка морозный декабрьский воздух, и когда передо мной оказалось зарево огромного взрыва, который находился точно на юге, как раз там, где должен был находиться пункт моего назначения — мой родной город, в который я опоздал на полтора часа… Полтора часа, которые спасли мне и другим пассажирам жизнь!

Я замер на месте, осознавая, чего я избежал, но, ещё более понимая, что город, который я знал и в котором жил, а самое главное все мои родные и друзья оказались там… и теперь… теперь их больше нет…

У меня подкосились колени, сердце моё замерло на месте, и я застыл неподвижно.

— Ну, чего стал, проходи! — напирали сзади нагловатые пассажиры. Они, похоже, ещё не поняли, ЧТО произошло, и что теперь будет.

Кое-как меня вытолкали вниз, но, отойдя чуть в сторону, я, не имея сил сдерживать себя, упал на колени и склонил голову к земле. Сердце сжалось, я почти не чувствовал своё тело, всё моё существо стонало от боли, той, что сильнее всего, от боли утраты. И теперь мне больше всего было жаль мою мать, чуть не единственного человека во всём мире, который меня понимал, которому не страшно было открыть любую тайну, найти утешение и получить совет, чтобы ни случилось, чтобы ни произошло…

Озабоченные всеобщим волнением окружающие, казалось, не замечали меня, а мне, склонившемуся у вагона, они сейчас и небыли нужны. Я не плакал уже целую вечность, а сейчас мне хотелось разрыдаться вовсю, как в детстве. Глаза мои налились слезами… но я так и не проронил ни единой слезы.

Я вдруг увидел себя со стороны, жалкого и беспомощного, и понял, что мне уже ничего не изменить, что следует просто постараться жить дальше.

Я поднялся на ноги и вытер глаза. Окружающие люди были словно в тумане. Все о чём-то бурно дискуссировали, показывали руками то на рассеивающийся в небе «гриб», то ещё куда-то, кто-то кричал, жестами призывая других послушать его, послышался женский, а следом и детский плач — всё вокруг задвигалось и закружилось.

Но, превозмогая себя, я вновь попытался сосредоточиться, --">