Виктор Борисович Мурич - Дважды возрожденный

Расстояние до желтого пятна уменьшается с каждой секундой. Чуть-чуть сбрасываю скорость. Лидер тушканчиков, увидев, что жертва сбавляет ход, задрал голову вверх и издал радостный протяжный вой. От этого воя пошел мороз по коже и мерзко заныли зубы.

Только бы нас не занесло. Только бы проскочить. Руки, затянутые кожаными перчатками, крепче ухватили руль, готовясь к резким маневрам.

Отстающие сородичи подхватили вой вожака, и ущелье заполнилось мерзкими звуками, многократно отражаемыми скалами. Позвоночник завибрировал в тон многоголосому вою, извещая о пробуждении уснувшего на время страха.

Мимолетный взгляд в зеркало фиксирует уменьшение расстояния и радостно задранные хвосты преследователей, скачущих, как кенгуру, от одной ровной площадки к другой.

Ох уж эти хвосты...

Именно из-за длинных, более двух метров, хвостов с пушистыми кисточками на концах эти зверюшки получили столь безобидное название. При первом знакомстве с этими существами мы приняли их за мирных травоядных. Такое заблуждение продлилось недолго. Во время одного из выездов к шахте погиб Артур, получив удар кисточкой по спине. Его кожаная куртка и большая часть спины мгновенно превратились в жидкий студень, который сразу же принялся слизывать языком молодой тушканчик, до этого прятавшийся за выступом скалы. Мы подоспели через минуту и изрешетили тварь в упор из автоматов. Но Артуру помогать было уже поздно: какая-то жидкость, вырабатываемая хвостовыми железами, растворила большую часть его торса, оставив целыми только кости. Однако мы обнаружили, что он еще жив. Сквозь белую решетку ребер и комки полурастворенных внутренностей виднелось все еще пульсирующее сердце. Он пытался нам что-то сказать, его рука судорожно дергалась, сжимая так и не пригодившийся автомат. До сих пор помню, как билась в истерике Аня, не отрывая взгляда от умирающего Артура. Помню бешеные глаза Мичмана, разряжавшего обойму в уже давно мертвого зверя. Это было почти полгода назад.

Нога вдавила в пол педаль тормоза и мы мягко вкатились в фосфоресцирующее пятно. Джип сразу же просел и выбросил из-под колес светящиеся фонтаны песка. Может, в другое время я и полюбовался бы этим великолепным зрелищем, но сейчас как-то не до этого. Играя на грани букса, я веду автомобиль к спасительной серой кромке, сулящей надежную опору колесам.

Вот... Вот... Еще чуть-чуть... Давай, родимый, не подведи!

- Хух, - тяжело выдохнул я. Передние колеса уцепились за камни, и джип, набирая скорость, рванул вперед. Два раза гулко бухнул карабин, и вслед за ним прозвучал ликующий вопль Стаса:

- Попал! Слышь, Витек? Попал!

В зеркале вижу хромающего тушканчика, отделившегося от общей массы. Пуля попала ему в ногу, заставив прекратить преследование.

- Может, остановимся и расстреляем их в упор? - обернувшись, предлагаю стрелку.

- Нет. Не успеем. Если хоть раз промахнемся, нам труба, - категорически отмахивается он и вытирает рукавом куртки пот со лба.

Стас выглядит счастливым. У него сейчас лицо как у ребенка, проснувшегося утром и увидевшего у своей кроватки долгожданный подарок.

И дошли же мы до того, что смерть живых существ приносит нам радость!

Утвердительно машу головой, соглашаясь. Стас на этот раз прав. Преследователи очень проворны и умны. Лучше уж жать на газ, тем более что до конца ущелья осталось минуты три, а там открытое пространство Пустоши и Цитадель.

- Цитадель! Цитадель! - надрываясь, орет в микрофон рации Стас, опасливо поглядывая на скачущих тушканчиков. - Это Бродяга. Цитадель, ответьте Бродяге. Мать вашу! Вы что там спите?

- Да не ори ты так! Здесь я! Здесь! - Даже сквозь гул мотора и треск разбрасываемого гравия слышу голос из динамика изрядно потрепанной рации, стоящей рядом со мной на переднем сиденье. - Что у вас случилось?

- Едем по северному ущелью. Через минуту вы нас увидите. У нас преследователи. Готовьтесь встречать.

- Понятно, - хихикнул динамик. - Встречаем. Конец связи.

- Вот дура! - злобно орет Стас. Потом бросает микрофон рации на сиденье, меняет обойму карабина и, ворочаясь позади меня, пытается найти удобное положение для стрельбы. - Нас вот-вот сожрут вместе с дерьмом, а она смеется.

Стас конечно же не прав и сам знает об этом. Просто дает знать о себе усталость, накопившаяся за два дня, и злость поражения, давящая на самолюбие, как серый булыжник. Все равно Аня, а это была, похоже, именно она, ничего --">