Виктор Сергеевич Руденко (Вик) - Родомысл (СИ)

золота, только бы заполучить себе «подзорную трубу» из мастерских чужеземца! – обмахиваясь изящным веером, иронично поддержала ее вторая аристократка.

– Ну а гладкие и прозрачные большие стекла для окон и цветные стеклянные бокалы – стали писком последней моды, во всех именитых гостиных Константинополя, – горячо говорила третья.

– А новые лампы и мягкие «рессорные» кареты иностранца – вообще, произвели фурор в высшем обществе Византия! – увлеченно разглагольствовала, еще одна матрона…

Невольно прислушиваясь к болтовне подруг, расположившись в удобном кресле-качалке и находясь в приятной тени колон портика у мраморного бассейна с фонтаном, Софья с удовольствием наблюдала, как Алексий на лужайке, под шумные восторги детворы, запускает воздушного змея. Очередную свою придумку, которая очень понравилась детям. Играя с ними, мужчина совершенно преображался – сам становясь как ребенок. Возможно оттого, малышня его так и любила.

Рядом с беседующими женщинами, на изысканных столиках, находились различные лакомства и прохладительные напитки десерта. Тут, были представлены разные фрукты, ягоды, орехи и новомодные кулинарные новинки: сливочное мороженное, сладкая выпечка с кремом, сахарные леденцы, газированный сироп.

Немного поодаль, слышались громкие возгласы и звуки свиста. Там, подростки десяти-двенадцати лет, увлеченно и с огромным энтузиазмом, играли в новую игру. Которая, впрочем, становилась все более популярной в народе и быстро распространялась среди горожан. Алексий, называл эту забаву, странным словом – «футбол». Главным и самым сложным атрибутом игры, был мяч. И по уверениям чужака, такого «шарика», какой используют у него на Родине, здесь создать не получится. Землянин, их тут пытался делать, из надутых бычьих и свиных пузырей, которые затем обшивались кожей. Но все равно, украинец, остался не слишком доволен результатом. Однако, мужская половина греков, все равно была в восторге.

Девочкам, Алексий тоже подарил полезные и веселые развлечения. И вскоре, игры со скакалкой, классики, обруч из гибкого и легкого дерева (обшитого шелком), волейбол, бадминтон, кольца, фрисби… стали также, крайне популярными видами досуга. А уж о нововведениях в одежде и белье, нечего было и говорить. Хотя далеко не все из них, были встречены с одобрением, консервативным старшим поколением и церковью.

Задумчиво созерцая игры детей и своего возлюбленного, Софья, невольно пустилась в воспоминания. И картины былого, вновь непроизвольно, возникли перед ее мысленным взором…

– Прячась на вилле, не принимая гостей и избегая общества – ты становишься уязвимой и только подтверждаешь свою вину, в глазах высшего света и церкви, – невозмутимо пожимая плечами, рассудительно говорил ей тогда Алексий.

– Более того, – жестко продолжал он свою речь, глядя на растерянную женщину. – Таким образом, мы «подставляем» и лишаем будущего своих детей! Ибо, внешнее сходство со мной – очевидно и его не скроешь. А твое затворничество – лишь убедит всех, в верности подозрений. От всеобщего бойкота, ни их, ни тебя – подобное поведение не убережет. Будешь скрываться – и этим, обязательно воспользуются недоброжелатели и впоследствии, могут повлиять на кесаря или церковников, чтобы заставить тебя уйти в монастырь. А детей – в конце концов, не признают законнорожденными и станут изводить насмешками! Со всеми вытекающими… Ты что же, хочешь им и себе, такой судьбы? Я уже не говорю о том, что мы тогда, становимся удобным объектом шантажа, для агентов из службы имперской безопасности логофета дрома.

При этих словах иностранца, Софья в испуге, вся вскинулась.

– Но хуже другое, – чужеземец укоризненно покачал головой, бросив сожалеющий взгляд на смущенную женщину. – Похоже, что ты сама, особенно в последнее время, считаешь нашу любовь и детей, каким-то грехом. Постоянно снедаема страхами, находишься во внутреннем раздрае и мучишься противоречивыми чувствами.

– Ты прав Алексий, – опустив глаза, тихо произнесла она. – Я боюсь будущего и тревожусь за наших детей. И разве наша любовь – это не грех, перед Богом и людьми? За который, неизбежно придется расплачиваться и нам, и нашим детям! Хотя, признаю, я сама во всем виновата, – склонив голову, удрученно промолвила молодая женщина.