Андрей Коткин - Сережа, думай об империи

еще и на Землю возвращать, а еще изготовление блоков управления для стиральных артефактов, целая куча дел нашего княжества…. Словом, когда заранее озадаченный слуга приволок мне с утра мой костюм, предназначенный для похода на выставку, я только вздохнул тяжело, представляя в уме, сколько всего полезного в результате так и не будет мной сделано.

Транспортировка моей «типа» избранницы до здания, в котором проходила светская тусовка, замаскированная под обычную художественную выставку, оказалась той еще морокой: дама не может оставаться наедине со своим кавалером, поэтому нас в просторном салоне мобиля для самых знатных персон сопровождала дуэнья, женщина средних лет со взглядом записного прокурора, а еще два мобиля попроще, с гербами графов Каменец-Кручининых следовали позади нас.

Какое счастье, что на саму выставку эта суровая дуэнья все же не пошла, осталась в одной из своих машин, а то я в ее присутствии, признаюсь, боялся даже бросить лишний взгляд на свою спутницу. Вот уж действительно, эта дама на своем месте находится.

О том, что нас с Анастасией не стала сопровождать дуэнья я радовался практически до того самого мгновения, как уже в самом выставочном зале мою даму буквально оккупировали ее многочисленные подружки и приятели. Очень она, оказывается, популярная в своей среде личность. Ну, и меня всей этой знакомой между собой компании представила:

— А это мой… официальный спутник, князь Буревой. Распоряжение дядюшки, сами понимаете. — И такая скука пополам с раздражением от нее в этот момент пахнули! Сам себе показался не то тараканом, не то назойливой мошкой.

И компания, похоже, поняла правильно. Скорее всего, и кратенькую заминку в представлении меня народу оценили. Пока я ушами хлопал, ее приятели и приятельницы уже Настеньку под ручки подхватили и, осыпая фривольными комплиментами, повели демонстрировать представленные здесь экспонаты. А я следом, как дурак, поперся, в полнейшем недоумении, что же мне со всей этой странной ситуацией делать. Ну, не член я высшего общества! Краткий ликбез по этой теме не сможет заменить воспитание тех, кто с самого детства варился в этом соку. Не на дуэль же их всех вызывать.

Все же выставку я посмотрел.…Странные ощущения. Вроде, особенно после того как все свои наработки по части магии иллюзий передал Айрис, я, прямо скажем, совсем никакой специалист стал по этой области, не должен своих суждений высказывать. Однако, как в случае с черным квадратом Малевича, из пришедшей ко мне памяти мира технологий, «я ж запросто точно так же нарисовать могу». Нет ничего особо сложного в том, чтобы в совершено пустом пространстве создать несколько иллюзорных зеркальных поверхностей, а потом всячески их перегнуть и перекрутить вокруг собственной оси, чтобы вместо одного единого отражения они показывали нечто множественное и сильно искаженное. Ага, а потом взыскательная публика мается навязшим в зубах вечным вопросом: «Что же этим самым хотел сказать художник»?

— Ну, как, князь, понравилось вам наше высокое искусство? — Обратился ко мне ближе к концу экспозиции один из самых наглых и навязчивых Настиных ухажеров. — Наверное, вы, в своем отдаленном таежном поселке, с таким еще не встречались.

— Как вам сказать, барон, — принялся отвечать я, решив плюнуть на возможные требования этикета. Даже не читая абсолютно никаких эмоций, ежу ведь понятно, что меня тут просто пытаются выставить на посмешище, а моя, «типа» потенциальная невеста с удовольствием на это представление взирает, никоим образом не вмешиваясь, а скорее, даже молчаливо способствуя. — Не все задумки этого творца я, конечно, сумел разобрать, но одна из инсталляций мне буквально раскрыла глаза на происходящее.

— И позвольте полюбопытствовать, какая же именно? — Кривенько усмехаясь, задал вопрос этот хлыщ.

— Та, в которой искаженные отражения лиц посетителей сначала раздувают щеки, а потом и вовсе, сливаясь вместе, начинают казаться задницами. Не правда ли, очень-очень жизненная ситуация, совсем, как у нас с вами?

— Фи, князь, — тут же отреагировали затесавшиеся в эту компанию девицы, — в лексиконе культурного человека вообще не может быть такого грубого слова.

— Странное дело, — продолжил я нарываться на грубости, замечая, как гуляющие вокруг молодые парни и девицы начинают прислушиваться к нашему разговору (ну, не одни же мы были на этой чертовой статусной выставке), — задницы --">