Кристиан Бэд , Екатерина Геннадьевна Белозерова , Риона Рей - Инсектопокалипсис (СИ)

хватало мощностей).

Через три года экспериментов, кремниевые оболочки начали вживлять массово. И точечные проникновения в будущее доказывали — человечество преодолело кризис.

Я выдохнул: если не будет хитиновых мутаций, значит, не случится и города насекомых, и битвы с муравьями? Значит, никто не погибнет, а Серый не станет предателем?

Но ведь люди же всё равно родятся в своём времени? И героический Родион, и мой двойник Максим Владимирович, и сероглазая Вика?

Санёк постепенно вернулся к своей любимой истории, но я — дневал и ночевал в лабораториях университета.

Не завёл не то, что семьи — даже жильём заняться не удосужился. Мне вполне хватало комнаты в институтской гостинице.

Меня сильно хвалили, но мотивов моего рвения не понимал даже Санёк.

Когда эксперименты с кремнием вышли на промышленную основу, я понял, что ждать больше не могу. И теперь уже мне придётся втягивать в авантюру приятеля.

Санёк заматерел, женился. Но больше я никого не мог посвятить в свою тайну.

— Ты только нажмёшь, куда скажу, — уговаривал я Санька. — И проследишь, чтобы сигнал прошёл. А потом — можешь ехать домой. Дальше я уже сам разберусь.

— А тело? — удивлённо спросил Санёк.

Соображалка у него работала как надо, и идею он ухватил сразу.

— Если расчёты правильные, — я ободряюще похлопал приятеля по плечу. — Максим Владимирович очнётся в моём теле, испугается, приедут медики, госпитализируют его. Я надеюсь, что он не свихнётся. Я же как-то всё это перенёс в прошлый раз? Тебя никто не заподозрит, не бойся. Это будет сбой эксперимента. Просто мне нужен кто-то живой на моём конце провода. Чтобы проводить по-человечески.

— А если меня потом спросят? Что говорить?

— Так и скажешь. Мол, я позвал тебя похвастаться новым аппаратом. Мы выпили коньяка за это дело. И ты пошёл домой. А я, видно, спьяну натворил что-то не то.

— Но они же потом всё поймут, академики твои!

— Ну и пусть. Как они меня оттуда выцарапают, а? На этот раз формул я никому не оставил. Пока догадаются, пока обсчитают. Это ещё лет 10 пройдёт. А там уже — будь что будет...

Санёк тяжело вздохнул и пожал мне руку.

Когда я уже лежал в капсуле ментального перемещения, Санёк спросил:

— А ты не боишься? Ведь это уже совершенно другой мир. И насекомых там, наверное, нет.

— Не боюсь. Ведь самое главное не изменилось. Я уже два раза погружался на короткое время. Наблюдал за ней, вёл записи. Как-нибудь приспособлюсь. Главное, что она там. Она существует, понимаешь? Моя Вика. А Максим Владимирович... В конце концов, пусть теперь он пострадает ради науки!

— Но риск! — не сдавался Санёк. — Ты же понимаешь, что в будущем постоянно что-то меняется. Вот вчера ты проверял свою Вику, и она ещё существовала. А завтра в нашем мире что-то изменится, и изменится будущее. Может, она в нём вообще не родится? Или опять мы сделаем что-то не то, и насекомые победят, а? На этот раз — какие-нибудь жуки?

— Вот потому я и тороплюсь. Начинай!

Санёк вздохнул и активировал режим погружения в будущее.

На этот раз всё было иначе. Я прорывался сквозь бред, выползал из состояния, похожего на наркоз. Осознавал себя на долю мгновения и терял снова.

Словно будущее постоянно менялось, и я перемещался и перемещался по вариантам миров в поисках её одной — моей Вики.

И вдруг что-то щёлкнуло во мне, и глаза распахнулись сами.

Больничная палата. Солнце в окне.

— Больной, обедать будем?

На меня смотрела милая медсестра с надписью на бейджике «Маша, № 13». У неё были огромные и родные серые глаза.

Автор иллюстрации: Виктор Шум

--">