Евгений Пожидаев - Непробиваемый III

— Кхм… — Владислав вдумчиво посмотрел на стену.

— Дядь Юр, ты точно понимаешь, на что идешь?

— Да! Почему вы с отцом такие упрямые⁈

— Ладно, Юра, будешь сражаться с нами… — Владислав посмотрел ему в глаза настолько пронзительным взглядом, что тому не по себе стало. — Только будешь держаться позади нас, прикрывать.

— Конечно, конечно, — Юрий не скрывал улыбки, — как маг дальнего боя я сильнее.

— Решили? Вот и славно, — сказал я и снова отошел от стола.

Достал мобильник и нашел в списке контактов Гладера.

— Алло. Дэвис? Что…

— Да, это я.

— Детское время уже давно прошло, — пробубнил он, — ты чего не в кроватке?

— Не до шуток! — я повысил голос. — К тебе едет мой человек, продай ему все оранжевые самоцветы.

— Эй, остынь. К чему такая спешка?

— Кроты.

Одно слово и он сразу все понял.

— Выезжаю!

— Сколько у тебя камней?

— Около тридцати. Это только оранжевые. Другие нужны?

— Нет. Стоимость?

— Отдам за пятьдесят. Столько за них сам заплатил.

Нужно быть действительно хорошим человеком, чтобы не воспользоваться такой возможностью нажиться деньгами. Уверен, Гладер прекрасно понимал, что загни он высокую цену, я бы все равно на нее согласился. Но он этого не сделал — достойный поступок.

— Накину еще десятку… за твои идиотские шуточки, — ухмыльнулся я, — до скорого.

— Буду держать за вас кулаки!

Убрал сотовый в карман и увидел, что по лестнице быстрым шагом спустилась Татьяна. Она подошла к сыну и мужу. Встала между ними:

— Виктор тоже будет сражаться? — она не хотела в это верить и едва не впадала в истерику.

— Будет, — ответил Владислав.

— Мам, я же теперь старший маг.

— Но… ты…

— Татьяна, — Владислав встал со стула и строго посмотрел на жену, — побереги свои нервы, пожалуйста. Это не первые кроты и не последние. Справимся. Мы побеждали их сотни раз и сделаем это еще столько же.

— Слава, Витя, но…

— Татьяна, — прорычал Владислав и ударил костылем о пол, — тебе нельзя волноваться.

Хм, а это еще почему? Впрочем, не мое дело, не буду лезть в то, что меня не касается.

В итоге жена Владислава успокоилась и отправилась на минус третий этаж. Перед этим она сообщила, что скоро спустятся и остальные.

Спустились и бабушка с дедушкой. Если старик не очень понимал, что происходит, и жаловался на то, что его разбудили посреди ночи и куда-то погнали, то бабушка нервничала. Она подошла к сыновьям и внуку, всех обняла и пожелала, нет, не удачи, а крепкой руки. Наверное, в их семье так принято, а может, какой-то старческий заскок.

— Константин, спустишься с ними и будешь помогать, — сказал дворецкому Владислав.

— Разумеется.

Подошел к окну и в свете фонарных столбов на стене увидел бойцов. Не мой спецотряд, а людей Волгиных, элитных бойцов и обычных. Они, с оружием в руках, взбирались на стену, занимали пулеметные гнезда и другие позиции.

Обернулся и увидел, что спустилась жена Юрия с детьми. Он сразу к ним подошел, взял сыновей на руки, а жену поцеловал:

— Ничего страшного не случилось, просто мы привыкли, что кроты нападают днем, а сейчас ночь. Вам нечего бояться.

— Правда? Все будет хорошо? — жена смотрела на него с недоверием.

И правильно. Конечно, Юрий лукавил и его можно понять. Он не хотел, чтобы его дети и жена боялись и сильно за него переживали. В итоге он еще какое-то время провел с ними, а затем отвел в лифт, и они спустились на минус третий.

— Где Соня? — Виктор уже сидел на диване и смотрел на лестницу.

— Вечно она опаздывает, — проворчал Владислав, — Константин, а…

— Нет, позвольте, я схожу за ней.

— Да, пожалуйста, — Владислав пожал плечами.

Поднялся на второй этаж и нашел комнату Сони. Она как раз из нее выходила.

— Чего так долго? Все уже внизу.

— Да кое-кого ждала, — мило улыбнулась она, — и дождалась.

Она кинулась меня обнимать. Прижалась грудью, закрыла глаза и поцеловала в губы. Ради этого можно и тысячу кротов перебить. Плевать, что нас могут увидеть. Хотелось растянуть это поцелуй на часы. А еще больше продолжения и, думаю, Соня это прекрасно почувствовала.

Она закончила поцелуй и хихикнула:

— Хватит, нас, правда, могут увидеть.

— И что тогда? — спросил я, продолжая ее обнимать.

— Ну… мама удивится, отец может и разозлиться.