Вел Павлов - Последний реанорец. Том XII (СИ)

погибшим. Поверь, намного лучше, чтобы тебя считали пропавшим, чем умершим, но теперь так или иначе всё зависит лишь от тебя. Велияр всё-таки был прав. Одно то, что ты пришёл в себя уже можно считать настоящим чудом.

Чтоб меня тавтонский жеребец лягнул! Он мысли, что ли, мои читает?

‒ Почему чудом? ‒ усомнился я в его словах.

‒ За первый год ты трижды умирал, ‒ усмехнулся криво Драгун. ‒ И трижды приходил в себя. Ты словно отказывался умирать. Словно…

‒ Словно стоял на перепутье двух дорог, ‒ закончил я предложение за картаром, вновь прикрывая веки и тяжело вздыхая.

Да будет так. Последую совету матери…

‒ В точку! ‒ кивнул Пал, а после загадочно ухмыльнулся. ‒ Так ты готов вновь взяться за дело? Или тебе еще нужен отдых?

Сучья кровь! Он издевается, что ли?

‒ Отдыха уже достаточно! К тому же… за это время многое… разрешилось, и многое переменилось, ‒ отрывисто пробормотал я. ‒ Я, наконец-то, смог увидеться с теми, с кем неистово желал встретиться и попросить прощения. И у меня получилось это сделать. Но я был глуп, когда жаждал смерти, отдыха и спокойствия и даже посмел оскорбить покровительницу своими словами. И мне более чем доходчиво объяснили всю суть. Умереть проще простого, а жить, решать допущенные ошибки и заботиться о тех, кто тебе дорог… это гораздо тяжелее, но приятнее.

‒ Я рад, что ты смог обрести душевный покой. Тогда получается, ‒ развёл руками мироходец с наиграно задумчивым видом, ‒ что в этой комнате не один глупец, а целых два.

До чего дотошный кухаркин сын!

‒ Ты сможешь перенести меня на Землю? ‒ сходу поинтересовался я, пытаясь выбраться из постели.

‒ Если хочешь быстро и безболезненно отдать концы, то ради Бездны, но хотя бы уважь чужой труд и не прыгай с головой в бездонный омут, ‒ скривился вдруг мироходец, размахивая ладонью у себя перед лицом, словно почуял отвратительный смрад. ‒ Поэтому не гони лошадей, мой реанорский друг, и внимательно присмотрись к себе.

Присмотрись к себе? Что за бред? Стоп!

Одеяло было отброшено в сторону за долю мгновения, а следом пришло и осознание всех предыдущих слов картара. Вот тебе и астральное оружие с их магией. Собственное тело оказалось россыпью множества увечий, причем складывалось впечатление, что нанесены те были совсем недавно и едва смогли покрыться коркой. Размером почти на половину груди красовался мерзкий рубец от пространственного осколка Хаарсы, ниже виднелась отвратная отметина от тесаков Фарафа, живот, чуть правее от него и даже нога, всё было разворочено уродливыми шрамами от двух пламенных штырей Ур'атапа. И всё это было только началом списка. К тому же лишь после слов картара я понял, что невероятно слаб, но больше всего сейчас пугали рука и лицо.

Рука почти по локоть оказалась чужой и неестественной, а осунувшееся лицо походило на скверную физиономию какого-то сорокалетнего истощенного бродяги, но на удивление я был побрит. Да и внутри тела всё было в аналогичном ключе: хаос и раздрай.

‒ Твои ранения и оказались основной проблемой, а продвижение на третий оборот лишь всё усугубило, ‒ выдохнул устало Пал.

Затем тот, выдохнув ещё более тяжко, стал медленно освобождать свою руку от тех самых иссиня-черных бинтов, которые всегда носил и, закончив со всеми манипуляциями, продемонстрировал мне свою конечность, которая целиком состояла из его тёмно-бирюзовой силы, а следом подставил своё изуродованное лицо на свет.

‒ Ты выжал себя досуха, ‒ подался он в объяснения. ‒ Реанорский эфир не обуздан, прямо, как и моя энергия. Носитель подобной силы практически не поддаётся исцелению, а твоя непереносимость к стихии жизни, слияние силы духа, эфира и молнии на порядок всё усложнили. Вот эти вот раны теперь с тобой на всю жизнь. Как понимаешь, такова цена за силу, ведь идеальных воителей не существует. Ну а это, ‒ указал тот глазами на мою руку, ‒ изобретение моё и моей жены. Живой артефакт на основе адаптирующейся плоти древних чудовищ Инферно из Геенны Огненной. Самолично отправлялся на охоту. Твою культю отыскать, увы, не получилось. Она навсегда осталась в Обители.

‒ Рука ‒ это мизерная и неравноценная цена за всё случившееся, ‒ спокойно проговорил я, созерцая так называемое изобретение. ‒

--">