Иван Шаман - Граф Суворов, том 11

— Угу, отравился свинцом, судя по множественным пулевым отверстиям. — ехидно заметила Мария. — И особенно верных людей с собой забрал.

— Не до шуток. — оборвал я супругу. — Господа, я сожалею о смерти вашего нерадивого правителя. Кто из вас старший?

— Я. — сказал мужчина, стоявший рядом с телами в доспехах. — Барон Сибиряков, Степан Васильевич.

— Что ж, барон. Я вас поздравляю, вы только что сделали шаг к титулу графа, а главное принесли в регион мир. — сказал я, заставив его нахмурится. — Готовьтесь к сдаче города. Суда свести в северо-восточный квадрат, пушки держать стволами вниз. На всё про все вам три часа. Вопросы?

— Обещание о помиловании для офицеров в силе? — хмуро спросил барон Сибиряков. — Не только для нас…

— И вы, и ваши сторонники получите помилование, если выполните наши условия. Под суд пойдут лишь виновные в военных преступлениях и главари интервенции. — ответил я, обнадежив барона. — Суды будут, но о конкретных персоналиях будем говорить позже.

— Хорошо, ваше высочество, мы всё сделаем. — сказал хмурый военный, и отключился, а спустя всего пять минут суда начали уходить в обозначенный для сдачи квадрат. Несколько кораблей с иностранным экипажем попробовали вырваться из окружения, пользуясь объявленным перемирием. Их сделали наглядным примером, расстреляв из всех орудий, так что до земли долетели лишь ошметки.

После этого инцидента сдача города и флота прошла на удивление тихо. Погибнуть уже после завершения войны никто не хотел, тем более что пленным оказывалось все соответствующее их статусу почтение, а рядовых матросов и вовсе отпускали сразу после разоружения под подписку о невыезде.

Иностранных офицеров оказалось подавляющее большинство, хотя это и не стало для нас сюрпризом. Русских, хотя скорее российских офицеров всех населяющих нашу гигантскую родину национальностей, оказалось меньше четверти. К поздней ночи мы едва сумели взять под контроль все суда.

— Итак, барон, вы вызвались представлять всех сдавшихся. — произнес я, сев напротив Сибирского, когда его привели в допросную. — Хотя от некоторых бывших сторонников хана Булата я слышал, что вы просто инициативный самозванец.

— Меня никто не выбирал, если вы об этом. — хмуро ответил Сибиряков.

— Власть никогда не передают, её всегда берут сами. — улыбнулся я. — Но кому-то хватает на это сил и смелости, а другим нет. Так что вопрос — можете ли вы нести ответственность за людей, которых считаете своими, или нет.

— Готов. — ответил мужчина. — Если это облегчит их участь.

— С этим будут разбираться следователи. — улыбнувшись ответил я, поднимаясь. — От себя же я лишь могу пожелать вам удачи. Донесите до них мои слова — невиновные будут помилованы, выполняющие приказы и раскаивающиеся — прощены. Но виновных и принципиальных будет ждать справедливый суд.

— Я все понял, ваше высочество. — кивнул барон, и его увели обратно в здание общежития, временно приспособленное под тюрьму.

— Отчаливаем? — спросил Василий.

— В начале придется оставить достаточную группировку для контроля территории. — вздохнув сказал я. — Господа, я прошу князей Долгорукого, Багратиона и Оренбургского проконтролировать процесс усмирения региона. В вашем распоряжении останутся крейсера Кронштадт, Владивосток и Гривна. А с ними девять фрегатов и три звена перехватчиков с кораблями ДРЛО и РЭБ. Увы, но отдельные штурмовые подразделения я оставить вам не могу, как и авианосец.

— Я бы предпочел вернуться в Петроград. — сухо сказал Багратион. — Но, если вашему высочеству угодно, лично займусь этим судом.

— Прошу вас, князь. Никто кроме вас не справится с этой задачей. Тем более что ваше имя уже прочно связано с тайной канцелярией и ему не будет нанесен урон подобной работой. — произнес я. — Михаил, понимаю, ты тоже предпочел бы вернуться к родным, как и все остальные, но род Долгоруких имеет достаточно репутации чтобы я мог оставить тебя в качестве временно исполняющего обязанности генерал-губернатора. В случае конфликта — я буду на связи.

— Надеемся на ваше скорейшее возвращение. — поклонился Михаил.

— Граф Рублев, вы же понимаете, что нужно делать? — спросил я, повернувшись к экрану на котором была довольная физиономия Лёхи.