Илья Сергеевич Модус - Повелитель Теней. Том 2

Вот только Олегус — оборотень, а значит не совсем уже человек.

Скорее он уже проходит под категорией «темная тварь», так как оборотни, собственно как и зверолюды, которыми буквально кишит королевство людей, в период Последней Войны, созданы Практиками.

А, так как, согласно эльфийской истории, все демоны и Практики в Аурхейме были истреблены в ходе Последней Войны, то…

— Какой я тебе нахрен «милорд»? — поинтересовался нервным тоном молодой служитель темных сил. — Мы второй раз в жизни видимся.

— Но, вы ведь Практик! — произнес оборотень таким тоном будто его возражение все объясняло.

Честно говоря, вообще ничего, но у Лаурель появилась относительно недавно догадка, что…

— Я не из этих краев.

— Но ведь Практик!

— И что с того?

— Вы освободили меня из лап этой мерзкой твари! — мужчина указала на прячущуюся за спинами отряда зверолюдку.

— Каюсь. Грешен. И что с того?

Оборотень, несмотря на свой впечатляющий внешний вид, казался теперь растерянным.

— Но… Вы же Практик.

— Начинающий, — нехотя признал Глеб. — А вот, — он указал на стоящего рядом с ним молчащего Шовеля, — Паладин бога Виноделия. Это, — кивок головой в сторону Лаурель, — эльфийская-лучница…

При упоминании ее вида, оборотень оскалился.

Лаврик, как называл свою спутницу молодой Практик, с безразличием посмотрела в глаза возможного противника.

Во взгляде оборотня читалось то, что он в любой момент готов броситься на нее и разорвать на куски.

Но, несмотря на неприкрытую враждебность, поступать так он не решался.

Боялся мощи их отряда, или же…

— А твоя бывшая хозяйка — теперь моя рабыня.

— Это я понимаю, господин, — сказал оборотень. — Еще во время ночной встречи понял.

— Так вот, — Практик, очевидно, расслабился. — Рабыня, служитель стремного бога, который приглядывает за мной, как бы я тут не устроил реставрацию последней Войны и лучница, которую свои же считают предателем, перешедшим на мою сторону, хотя, там не все так просто. Вот первая и, может быть, последняя, еще как-то могут меня называть «милордом» или «господином». Но ты-то с какого хрена? Я тебя в рабы не брал… Да встань ты уже с колен!

Олегус послушно поднялся.

— Господин, вы сказали, что вы не из этих мест, — произнес он. — Возможно, вы не знаете, что зверолюды и прочие темные твари служили Практикам и демонам, как я служил Лилит…

— Можешь не упоминать ее имя, а? — скривился Глеб. — Лично не знаком, но по рассказам моей наставницы сука она еще та. Убийство новорожденных, издевательства над сонными мужиками… Ее презирали все демоны, которых я знаю, а говорить о ней вообще было сродни измене среди Практиков. Отбитая на всю башку тварина, не знающая жалости ни к кому. Подозреваю, что именно из-за этого блядского чудовища и началась Последняя Война. По крайней мере мне так объясняли. С такими союзниками и врагов не надо было…

— А еще госпожа Лилит была превосходным командиром, который топил вражеские армии в крови, сжигала города, разоряла поля и покорила целое поселение гномов-ремесленников, обратив их в рабов Практиков. А я командовал ее отборными войсками оборотней, — с нескрываемой гордостью на мужественном лице произнес Олегус, явно гордясь собой. — За что она наградила меня бессмертием, когда я в битве при Одиноком Страже, лично разорвал на куски человеческого воина-мага, который едва не убил ее.

Лаурель вздрогнула, вспомнив рассказы старых эльфов о том, что именно оборотни, наряду с вампирами и зверолюдами нанесли древнему народу наибольшее количество поражений.

Больше эльфов убили только дроу — порабощенные Магией Теней сами эльфы, попавшие в плен к Практикам.

Именно тогда родилась поговорка: «Нет хуже и изощреннее врага, чем бывший родственник».

Эльфы прочувствовали все это на себе.

— Да нахуй эту суку, — бросил Практик. — До меня ты чего доебался? Я тебя попросил не убивать эльфийку — ты не убил. Я обещал освободить тебя — освободил. Чего приперся?

— Практики не просят, — насупился медведь в человеческом обличье. — Практики желают. Я выполнил ваше желание, несмотря на то, что рабский ошейник едва не убил меня, раскрошив мои внутренности.

Лаурель вздрогнула, представив что пережило это отродье темной магии.

— И получил свободу. Дальше что?