Сергей Николаевич Чехин - Интриган. Новый Петербург

те, кто почти не пострадал от огня, и тут я заметил первую странность.

Пассажиры выглядели так, словно летели со съемок исторического фильма, причем прямо в костюмах.

Мужчины — в деловых тройках, женщины — в роскошных старомодных платьях.

Да и сам город выглядел иначе — особенно с высоты.

И когда воздушный поток перевернул мой пузырь, я увидел над собой пылающий корпус дирижабля, медленно оседающего к воде.

Однако самым удивительным было не это. А то, что я свободно двигал ногами, а в иссохшие мышцы вновь вернулась уже забытая сила.

Я снова мог ходить…

Снова мог ходить!

При ударе об воду кокон лопнул, и меня окутал холод, от которого чуть не стало сердце.

Я ухнул метров на пять в ледяную глубину, хотя от падения с такой высоты меня должно было расплющить, точно о бетон.

Но я не только выжил, но и спокойно всплыл, работая руками и ногами. Невероятное ощущение — ради него можно вытерпеть любые лишения.

До берега оставалось метров сто. Я бы справился и сам, как вдруг позади раздался лязг, грохот и невообразимое шипение, словно великан-кузнец опустил в бадью исполинский раскаленный добела меч.

На самом деле то упал дирижабль, и поднятая им волна подхватила и донесла до самой пристани, где столпились зеваки все в тех же старомодных костюмах и платьях.

— Он жив! — закричал кто-то. — Смотрите, он жив!

Меня обступили люди. Едва почувствовав твердую землю, я отключился от перенапряжения — и телесного, и душевного, и какого-то еще — неведомого, странного, ранее не ощущаемого.

Не знаю точно, что это за мистическое волнение, но уверен в одном — оно неразрывно связано с тем самым пузырем, что уберег от неминуемой гибели. Главное — я в безопасности. А теперь можно отдохнуть.

* * *

— Братишка! Братик! — разбудил меня встревоженный женский голосок. — Ты живой?

Разлепив веки, обнаружил себя на кровати в богато обставленной просторной комнате.

У изголовья на коленях стояла прелестная рыжеволосая девушка лет восемнадцати в красивом красном платье.

Наверное, такие одежды носила Айседора Дункан на свиданиях с Есениным. Интересно, какой сейчас год?

Как профессиональный писатель я, конечно же, знал о попаданцах.

И даже почитывал кое-что из-под пера коллег по опасному ремеслу — отставных и действующих силовиков.

Поэтому не стал включать дурачка и удивляться происходящему с раззявленным ртом.

В конце концов, мне почти сорок, в прошломразведчик, и моя первоочередная задача — собрать побольше информации и не раскрыться раньше времени.

Ведь по большому счету, это очередная операция по внедрению, только вместо маскировки я буквально переоделся в чужое тело.

А если вдруг начну тупить и путаться в показаниях — всегда можно сослаться на амнезию.

Все же странно требовать ясного рассудка от человека, выжившего после взрыва дирижабля.

— Конечно же он жив, Афина, — сказала горничная в строгом черном платье, белом переднике и чепце на скрученной в бублик русой косе.

Несмотря на средний возраст, выглядела эта мадам весьма горячо, а в голубых глазах таилась исконно женская мудрость. В общем, женился бы без раздумий.

— Братик, скажи что-нибудь! — рыжая красотка размазала слезы по щекам.

— Я в порядке, Афина, — голос звучал высоко и чисто — полная противоположность старому.

— Хвала Свету! — девушка ткнулась лбом в грудь и зарыдала. — Говорят, в гавани трупов больше, чем рыбы. До сих пор всех выловить не могут. Просто кошмар! Хорошо, что ты маг, Гектор. Как же я рада, что Дар тебя не оставил.

— Все так, сестрица, — бережно погладил дрожащую спину. — Все так. Не могла бы принести свежую газету.

— Конечно! — в зеленых глазах полыхнули азартные огоньки. — Я мигом!

— Так, госпожа! — горничная заступила ей дорогу. — Поумерьте-ка пыл. Дайте брату хоть немного передохнуть от твоего щебета. Пообщаетесь еще за завтраком.

— Но Дуся! — возмутилась рыженькая. — Гектора не было дома целых два года! Я так много хочу узнать!

— Успеется вам наговориться, — женщина бесцеремонно взяла подопечную за плечо и выставила в коридор. — Времени теперь — уйма. Если, конечно, господин Старцев не умотает на очередную войну.

Дверь закрылась, а я погрузился в раздумья, попутно слушая долетающие снаружи звуки.

Рокот машин, крики зазывал и разносчиков, полицейские свистки и собачий лай.

Гул котельных, гудки пароходов, стук тяжелых молотов и рев доменных печей.

Огромный город, промышленная зона, не --">