Анатолий Федорович Дроздов - Реваншист. Часть вторая

Александрович. - Они пробуждают у советских граждан интерес к прошлому".

Предисловие не помогло - роман вызвал споры. Слишком необычным для этого времени выглядел сюжет. Критики упрекали автора за легковесный подход. Советовали учиться у классиков: Шолохова, Алексея Толстого, который Николаевич, Тынянова и других. Критикам возразил Пикуль. Валентина Саввича самого за легковесность долбали. В спор вмешалась "Литературная газета". Автора романа пригласили к разговору. В беседе с критиком он выказал свое видение будущего исторической литературы. Если кратко, то звучало оно так: о прошлом нельзя писать скучно. Исторический роман должен пробуждать у читателей интерес и гордость за свою страну.

Возразить против этого было трудно, и критики увяли. Публикация в "Новом мире" и интервью в "Литературке" вывели меня в первый ряд писателей - тех, чье имя на слуху. Но куда больше радовала реакция читателей. В библиотеках за журналом записывались в очередь, в "Молодой гвардии" готовили книгу. Я получил предложение и от "Роман-газеты". На "Мосфильме", как сообщил Меньшов, планировали экранизацию романа. Владимир Валентинович при встрече со мной лучился. Съемки "Экстрасенса" прошли успешно. Киношники выезжали за границу, что для них - праздник. Возможность посмотреть мир, да и командировочные в валюте... На студии просмотрели рабочий материал. Как сообщил Меньшов, остались довольны. Режиссер работал над монтажом, премьера фильма ожидалась осенью.

Из Германии пришли добрые вести: сказку приняли. В феврале Минск прилетел переводчик. Звали его Гельмут Штайн. Русским Штайн владел в совершенстве. Не удивительно: мать Гельмута происходила из эмигрантов. В 1918 году ее родители уехали из России. Дочь они воспитали в любви к Родине, та перенесла это на сына. С пяти лет Гельмут читал Пушкина в оригинале. В Минск он прилетел скорее из любопытства, чем по работе - в моих пояснениях нужды не было. Поселился Штайн в гостинице "Юбилейная", где мы и встретились.

- Откуда вы знаете немецкую школу? - поинтересовался Гельмут. - Для писателя из СССР это странно.

- Общался с немецкими учениками, - соврал я. - Приезжали в Минск на "поездах дружбы".

А что, было. Даже Ангела Меркель, будучи школьницей, ездила в СССР. В поощрение за успехи в русском языке.

Переводчик кивнул. Поезда, ясен пень, отправлялись из ГДР, но школы-то одинаковые. Откуда знаю? В той жизни мои друзья-немцы любили вспоминать детство. Происходило это за рюмкой шнапса или кружкой пива. Немцы - нация сентиментальная. Они говорили, а я слушал...

- Я переводил русских писателей, - продолжил Гельмут, - но ни с кем не работалось так легко. Текст ясный, трудных мест почти нет.

Ну, так для Германии писано. Лилю я особо предупредил: без заковыристых метафор! И переводчику легче и читателю понятнее.

В Минске Гельмут не задержался. Нагрузившись сувенирами, отбыл во Франкфурт. На прощание мы выпили по рюмке бурякового, закусили салом - и то и другое привело Гельмута в восторг - и я проводил гостя в аэропорт. К маю сказку сдали в набор. Летом роман "Курт - маленький маг" вышел из типографии. Об этом сообщил Циммерман, позвонив мне по телефону. Говорил с восторгом. Первоначально тираж книги определи в 10 000 экземпляров. В последний миг его увеличили втрое - сказалось мнение переводчика. Но и эти тысячи разлетелись в считанные дни. В книжных магазинах стояли очереди, типографии работали на полную силу. Новинкой заинтересовались за рубежом. S. Fischer Verlag вело переговоры с голландцами. На горизонте маячили англичане.

- Герр Девойно! - умоляющим тоном попросил Циммерман. - Очень нужно продолжение. Пожалуйста!

- Условия? - поинтересовался я.

- Тридцать процентов! Более того, мы готовы пересмотреть прежний договор в сторону увеличения вашей доли.

Кто б сомневался? При большом тираже себестоимость экземпляра снижается в арифметической прогрессии. Знай, подсчитывай прибыль! Почему бы не отстегнуть курочке, несущей золотые яйца?

- Сделаю, - пообещал я. - К Новому году

- Я могу надеяться?

- Можете, - заверил я.

- Жду вас на выставке, - сказал Циммерман. - С ВААП я поговорю.

ВААП нарисовался сам. Мне позвонили из Москвы и попросили прибыть. Настоятельно. Я вылетел в столицу. Панкин встретил меня хмуро.

- Знаешь, каким тиражом вышла в Германии твоя сказка? - спросил, кивнув мне на стул. - Полмиллиона экземпляров! Данные на начало сентября.

- Это же замечательно!

- Как сказать... --">