Юрий Григорьевич Корчевский - Пограничник против Абвера

Ага, записывала, кого на чем завербовать можно. Хороший материал для особиста.

Федор записную книжку в командирскую сумку убрал. Завтра днем, если позволит время, надо будет изучить и передать Светлову. Вместе с политруками и комиссарами сможет поработать над морально неустойчивыми военнослужащими. Судя по записям, рядовые Любку не интересовали. Знают мало, денег нет, зачем на них тратить время?

Подъехали к зданию, которое занимал особый отдел, иначе – военная контрразведка.

Автоматчики перенесли продавщицу в камеру. Люба до сих пор была без сознания.

– Вылейте на нее пару ведер воды, да похолоднее.

Пока солдаты за водой ходили, Федор поднялся в занимаемую комнату. Дубовик сидел за пеленгатором, крутил верньеры. На голове наушники, лицо сосредоточенное.

– Как успехи? – поинтересовался Федор.

Дубовик снял наушники.

– А никак! Не выходит передатчик в эфир. Кстати, немцы проявляют повышенную активность. В эфире полно радиостанций, почти на всех частотах.

– Ты прости, Василий, я не специалист. О чем это говорит?

– Так обычно перед наступлением бывает.

– На каком участке?

– Черт его знает. Может, и на юге. Радиостанции средневолновые, достают далеко. Я пытался определить. Сигналы с юга идут. Но второй пеленг нужен, а лучше – три, для точности. Но, судя по мощности сигнала, радиостанции далеко. Тысяча километров, восемьсот, кто знает?

– Ладно, меня они не интересуют, если это не наш «пианист»^[1].

– Как только появится нечто интересное, я сразу сообщу.

– Будет возможность, подменю. «Стрекозу» взяли.

– Это которая в шифрограмме фигурировала?

– Ага, ее.

– Там еще второй агент был – «Кирпич».

– На станции часовой его грохнул. Из винтовки прямо в затылок. Наповал.

– Плохо.

Федор побежал на первый этаж.

Солдатики уже вылили на голову женщины воду. Сейчас она лежала в луже воды. Но водная процедура дала эффект. Люба медленно открыла глаза, глубоко вздохнула. Федор беспокоился – помнит ли что-нибудь. Такой удар в голову с потерей сознания говорил только о сотрясении головного мозга в лучшем случае или контузии. Пострадавший на время может потерять память. Как ее после этого допрашивать? Кроме того, черепно-мозговая травма впоследствии приводит к головным болям, скачкам давления, изменениям психики. Но эти последствия Федора не интересовали. Если вина подтвердится уликами, вещественными доказательствами, будет скорый суд военного трибунала и расстрел. В военное время действовали быстро и жестко.

В его время некоторыми видами спорта, например боксом, заниматься запрещалось. Подготовка летчика стоит государству миллионы, а один хук в голову будет стоить карьеры. То же со смешанными единоборствами.

Вот ОМОН занимался, но у них головы крепкие и мозгов меньше, чем у летчиков.

Люба обвела глазами камеру, солдат, офицеров. Взгляд стал принимать осмысленное выражение, потом в глазах появился страх. Осознала, что попала в кутузку. Опершись на руки, села на полу.

– Голова кружится и тошнит.

– Пройдет, – жестко сказал Светлов. – Ты в особом отделе. Знаешь, что это такое?

– Знаю.

– На вопросы отвечать будешь? Или применить силу?

И в мирное, довоенное время, и во время войны пытки применялись по разрешению сверху.

Сталин проповедовал доктрину: если враг не сдается, его уничтожают. А если можно убить, почему нельзя пытать? К тому же признание вины подозреваемым ставилось во главу угла. Сознался, пусть под пытками, – значит, виновен. Но пытки выдержать и не сломаться могли не все. Если вражеские агенты, особенно из кадровых, немцев, еще упорствовали, то завербованные из пленных ломались сразу. Фанатики немецкие встречались в сорок первом и сорок втором годах. Потом веры в гений фюрера поубавилось, больше после побед Красной Армии под Москвой, Сталинградом и Курском. После Курской битвы немцы уже не могли предпринимать крупных наступательных действий, не хватало сил.

Оборонялись упорно, отходили, но инициатива была утрачена, а с ней угас боевой пыл Вермахта.

– Не надо силы, я боли боюсь, – почти прошептала Люба.

– Тогда как на духу: кого завербовать успела, кому передавала данные. Настоящую фамилию. Начни с самого начала, время у нас есть.

– Пусть он проклят будет!

– Кто?

– Политрук Фадеев.