Валерий Петрович Большаков - Диверсант №1-Наш человек Судоплатов

председательским креслом во главе. Его-то и занимал нарком, одетый, как простой партийный функционер, в черный костюм с галстуком и белую рубашку.

– Майор Судоплатов по вашему приказанию прибыл! – отрапортовал Павел.

Берия усмехнулся и снял пенсне. Помассировав переносицу, он вытащил платочек и стал протирать круглые стеклышки. Затем, словно спохватившись, указал на стул.

– Садитесь, товарищ Судоплатов. Молодое пополнение беспокоится о вашем здоровье… Встретил тут вашу комсомолочку, говорит, нехорошо было майору госбезопасности. М-м?

– Болтушка, – улыбнулся Павел.

Нарком негромко рассмеялся, нацепил пенсне и встал, сделав жест Судоплатову: сидите, мол. Сцепив руки за спиной, Берия прошелся к письменному столу и обратно.

– Не знаю даже, с чего начать… – проговорил он задумчиво.

– А вы сформулируйте вопрос, товарищ нар-ком, самый главный, – подсказал Судоплатов и тут же отругал себя за допущенную вольность.

Но Лаврентий Павлович не опустился до грубости, он даже не рассердился, только брови приподнял, приходя в легкое изумление. Усмехнувшись, Берия спросил:

– Когда начнется война, товарищ Судоплатов?

– 22 июня, в полчетвертого утра, товарищ нарком, – отчеканил Павел.

Лаврентий Павлович резко наклонился, упираясь ладонями в столешницу, застеленную зеленой скатертью. Его пенсне от неожиданного рывка чуть не соскочило, задержавшись на кончике наркомовского носа.

– Откуда вам это известно?

Судоплатов спокойно положил на стол папку и поднялся.

– Здесь собраны некоторые документы, товарищ нарком, которые позволяют сделать именно такой вывод. Еще зимой генерал Паулюс разработал план нападения на СССР, получивший название «Барбаросса». Он предусматривает молниеносный разгром основных сил Красной Армии западнее Днепра, чтобы не допустить их отступления в глубь страны, а затем выход Вермахта на линию Архангельск – Волга – Астрахань. Гитлер отводит на всю кампанию пять месяцев. Кстати, именно поэтому 22 июня – крайний срок. В ином случае немцы боятся не успеть одержать победу до наступления холодов – зимним обмундированием они не запасаются, собираются воспользоваться нашим, когда займут Москву, Ленинград и Донбасс. Мне известно, что товарищ Сталин надеется не допустить войны в этом году, оттянув ее неизбежное начало хотя бы до весны 42-го, но у Гитлера иное мнение. Фюрер сказал, что «в 1941-м мы должны решить все континентально-европейские проблемы, так как после 1942 года США будут готовы вступить в войну». Фашисты последовательно, с немецкой обстоятельностью, сосредотачивают у наших границ полки, танки, авиацию. К 22 июня нам будут противостоять почти сто девяносто дивизий.

Берия стоял, оцепенело уставившись в стол, опираясь на расставленные пальцы.

– Но почему именно 22-го?

– Я думаю, товарищ нарком, что выбор этой даты не случаен. Первоначально немцы планировали нападение на 15 мая, но большие силы Вермахта были отвлечены на Балканы, вот и пришлось перенести сроки. Однако в этом переносе заключена не только логика военной стратегии. Известно, что Гитлер склонен к мистицизму, а 22 июня – самая короткая ночь в году. Наши предки отмечали в этот день Купалу, а немцы – Миттзоммерфест. Ныне он отмечен в Третьем рейхе, как официальная дата. По обычаю, на этом языческом празднике полагалось разжигать огромные костры…

Нарком со вздохом выпрямился и слабо махнул рукой:

– Садитесь, чего вы вскочили?

Судоплатов уселся, а Берия, обойдя стол, занял стул напротив. Положил руки на стол и сцепил пальцы. Павел решил, что момент самый подходящий.

– Разрешите, товарищ нарком?

Лаврентий Павлович кивнул и нахохлился.

– Имейте в виду – за этот год я выслушал множество предположений о начале и ходе войны, – медленно проговорил он, – но ваш оказался самым беспощадным. Вы сами-то верите в нашу победу?

Судоплатов серьезно сказал:

– Я знаю, что мы победим. Строго обязательно. Весь вопрос в том, какую мы цену заплатим за разгром Германии. На нас пойдут не обычные армии, а орды нелюдей, которым отдан приказ физически уничтожать «большевиков, евреев и славян». Мы не можем предотвратить войну, но в наших силах нанести врагу как можно больший урон.

– Конкретней, – обронил Берия.

– Когда начнется война, первыми павшими в ней станут наши товарищи по наркомату – пограничники. Такова их судьба – первыми принимать удар. Но мы можем и, я считаю, должны подготовиться к собственной --">