Владимир Геннадьевич Поселягин - Дитё. Князь

оставил её там вместе с деньгами, после чего побежал осматривать другой кабинет. Там денег было не так много, но зато я обогатился ещё тремя пистолетами, картами новгородских земель, списочным составом тысячи, что командовал Глазов, некоторыми приказами и несколькими другими ништяками, включая три подзорных трубы. Коллекционировал он их, что ли? Были и другие вещи, но я их особо не рассматривал, всё в мешки, найденные тут же, пихал. Больше всего меня восхитила ручная пушка с кремневым замком. Я такую в фильме про пиратов видел, для усмирения бунтов предназначена. Только вот как стрелять? Приклад всю руку отсушит и плечо отобьёт. Наверное, она к боку локтем прижималась, после чего производился выстрел. Так меньше шансов покалечиться. Эту ручную пушку я тоже прихватил.

После второго захода я побежал с первым грузом к телеге. Сделав две ходки, велел вознице ехать сразу на постоялый двор. Я не идиот везти такой компромат на борт «Беды», завтра-послезавтра дальними тропами всё это будет у меня. А пока пусть побудет укрытым местным брезентом под охраной на ближайшем постоялом дворе. Благо они работали круглосуточно.

Телега, тихо скрипя досками бортов, остальное всё было смазано дёгтем, укатила под охраной возницы и ещё одного лазутчика, а я с третьим лазутчиком направился к дому воеводы. Пора избавляться от улик. Дом требовалось сжечь, это даст мне больше времени, однако я вспомнил, что оставил в спальне Дашко девицу, вот за ней и вернулся, пока лазутчик таскал солому. Жечь её за просто так было не по мне. Я не Дашко. Она же мне ничего не сделала, пусть пока живёт, хотя это и претит моим принципам не оставлять свидетелей.

Небрежно бросив девку рядом с трупами охраны, я махнул рукой, приказав поджигать. Лазутчик рассмотрел в темноте мой взмах и зачиркал огнивом, высекая искры на трут. Одним махом я избавлялся от улик, а главное, от бумаг, что могли остаться в доме, а они вполне могли остаться.

Тревога поднялась, когда мы удалились от дома воеводы метров на триста, с этим тут было строго, город почти весь был деревянный, но тут нам повезло, ветра не было, именно поэтому мы и использовали огонь для заметания следов.

– Где дом посадника? – спросил я у лазутчика.

– Следующий поворот, третий дом, командир, – так же тихо ответил тот.

– А-атлично, – обрадовался я. – Как раз мимо аптеки пройдём.

Я помнил собственное обещание спалить аптеку, тем более это может отвлечь дворовых посадника. Всех их вырезать, как в доме воеводы, я просто не смогу до рассвета, банально не успею из-за большого количества.

Лавка аптекаря была в богатом районе города, где жили служивые и бояре, поэтому он также имел два этажа и довольно красивый вид, ещё у аптекаря имелся двор, но он был позади лавки-дома. Сама аптека находилась на первом этаже, а владелец со своими родными жил на втором. Жизнь аптекаря и его родных в этом случае меня волновала крайне мало, сколько он русских людей отравил и «посадил на иглу», не поддаётся подсчёту, вот я и собирался посчитаться. А тут такой хороший повод.

Лазутчик стоял на стреме, а я проверил аптеку и двор на предмет охраны и собак. Как ни удивительно, ни того, ни другого не было. Вскрыв дверь лавки, я пальцами придержал леску тревоги, видимо, идущей к колоколу, и, перерезав её, пощупал, мысленно выматерился и начал сматывать. У меня лески для удочек нет, а тут такую отличную шёлковую плетёную снасть как трос используют.

Закончив сматывать леску, я нашёл среди товара несколько банок с плохоньким бензином и стал поливать полки, после чего несколько раз чиркнул кресалом, отшатнулся от загудевшего пламени, моментально охватившего прилавки, и выбежал на улицу. Спасётся аптекарь – его счастье, нет – его проблемы.

От аптеки мы бегом побежали в сторону подворья посадника, крича во всё горло:

– Пожар!.. Пожар!!!

Лазутчика я отослал, чтобы он присмотрел за ситуацией со стороны, а сам укрылся в тупике рядом с домом посадника. Во дворе у того поднялся шум, проснулась дворня и тут же с ведрами, деревянными баграми, окованными железом по краю лопатами и другими средствами пожаротушения бежала к аптеке, некоторые остались во дворе и стали поливать крыши дома и построек водой из колодца. В соседних домах занимались тем же.

Командовал седобородый дед с обширной лысиной, но он никак не мог быть посадником, словесный портрет которого я знал. Повиснув на руках, я рассматривал дом поверх забора, и когда на крыльцо вышел --">