Василий Дмитриевич Звягинцев - Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал…

мостике. Про остальных ты ни сном ни духом… Что есть какой-то Эванс, профессор Френч и прочие. Пусть устраиваются, как хотят, для тебя их просто не существует, неоткуда было о них узнать, и некогда. Вся твоя информация — что вы лично слышали от надзирателей и… Ну, от кого ты мог ещё что-то узнать? — Уваров на ходу выстраивал самую простенькую легенду, буквально на несколько часов действия, да и то не для того, чтобы Бекетову «положительный и героический образ» создать, а чтобы для рядовых офицеров флота лишняя информация не дошла. Кто знает, как ею Чекменёв и Ляхов решат распорядиться. — Некогда тебе было. Разве последний час кое с кем из соотечественников поговорил. Сопоставил, обмыслил… Но это всё так, экспромт, наброски углём. Через несколько часов после доклада в центр командующий русской эскадрой получит приказ срочно доставить тебя в Москву. Там мы с тобой и встретимся…

Валькирии, пленный инженер и добровольно сдавшийся Остин Строссон, Уваров и Басманов (Михаил — последним) спустились по скобтрапу до первого же подходящего отсека.

— Мы готовы, — сказал Басманов, и тут же Сильвия открыла правую переборку в кабинет Арчибальда.

Здесь почти ничего не изменилось за несколько прошедших в Замке минут. Сильвия, сидевшая в кресле и наблюдавшая за происходившим на крейсере, даже позы, кажется, не поменяла, только окурков в пепельнице прибавилось.

Арчибальду было велено найти подходящее помещение и изолировать пленных, по одному.

— Картину героического пленения русскими моряками вражеского «фрегата» досматривать будете? — осведомилась Сильвия. Такого желания ни у кого не оказалось. Впечатлений было достаточно и без этого.

— Пусть этот господин сделает полную видеохронику, мы потом как-нибудь взглянем, — сказал Басманов, а Уваров добавил, что такая запись в любом случае понадобится руководству его Управления.

— Тогда приведите себя в порядок и возвращайтесь, — продолжила распоряжаться Сильвия, по-прежнему считая себя здесь самой старшей, и ей никто не возразил, даже любящий попрепираться со всеми, кроме Новикова и Шульгина, Константин Васильевич.

— Прошу прощения, конечно, мадам, — кривя губы, обратился к ней полковник, когда они остались втроём, считая профессора, который суетился у стола, наполняя бокалы «за одоление супостата». — Но сегодня ты накаркала! Нужны были трупы для убедительности — извольте. Извольте, целых девять, ещё столько же вряд ли выживут. Об англичанах не говорю. Достаточно, нет?

— Возьмите себя в руки, Михаил Фёдорович. Я что-то не помню за последние сто лет вашей службы таких эмоциональных срывов. Неужто в боях под Гумбиненом, Екатеринодаром, Абинской, Каховкой вас так уж волновали потери? И ведь не я в ваших «неожиданных союзников» стреляла. Дело сделано, это главное. А хотите погрустить — можем попозже организовать подобие тризны… Прошу прощения, конечно, это на вас не новое ли увлечение так подействовало?

Говоря всё это, Сильвия тонко усмехнулась и посмотрела на дверь, через которую минутой раньше вышла Марина с остальными валькириями.

Натура Сильвии не позволяла ей «просто так» отпустить человека, который чересчур демонстративно предпочёл ей обычную девчонку. Не имело никакого значения, что сама она, возможно, никогда больше не пригласила бы полковника в свою постель. Это — совсем другое дело. Басманов чересчур демонстративно дал понять, что Марина ему действительно интересна, а с нею он просто исполнил некую обязанность. Не смог отказать старшей по положению «сестре».

Зла она не затаивала, и впредь как-то «мстить» Басманову, оказавшемуся неплохим любовником, Сильвия не собиралась, а вот уязвить, поставить на место — с огромным удовольствием.

Заход Сильвии сразу понял и оценил только старый и повидавший жизнь и смерть во всех проявлениях профессор Удолин. Даже деликатно ухмыльнулся в сложенный кулак и подмигнул Михаилу. Терпи, мол, братец, знай, как с «панночками» связываться, «Вия» перечти на досуге…

А Басманова, знавшего Сильвию ещё с тех времён, когда она была почти чистопородной «леди», пусть и бойко говорящей по-русски, сказанное ею почти не задело. Он другому удивился — насколько русской она выглядела сейчас. И выражением лица, и интонациями. Прежний, и так малозаметный акцент пропал совершенно, зато появились манеры, подходящие не даме из британского герцогского рода, а эмансипированной, не считающейся ни с --">