Николай Михайлович Сухомозский - Испытание прошлым

Хотел закричать, но звук застрял в горле. Вернее, невероятным усилием воли он загнал его обратно в глотку. И приказал себе:

- Не паникуй! Сосредоточься!

Единственная мысль, которая подстреленной птицей билась под черепной коробкой: не повредить, если это возможно, при падении ноги. Они ему еще пригодятся.

Надо, как учили в космошколе, сгруппироваться. Приземляться лучше так, чтобы хотя бы ничтожную часть энергии падения перевести в движение "кубарем". Хотя как определить в этом мраке момент соприкосновения с тем, что он назвал дном? И, главное, на что приземлишься? Может быть, на воду. Или, что гораздо хуже, в раскаленную лаву. Остается довериться интуиции. Авось не подведет и в это раз и с ее помощью он точно определит момент, те сотые доли секунды, когда его тело должно превратиться в нечто среднее между высокопрочной металлической пластиной и эластичным каучуковым шаром!

Однако, что это?!

Далеко внизу темень, кажется, слегка рассеялась, и Брун отчетливо увидел: из четырех стен колодца - или как там называется пропасть, в которую он падал? - на одном уровне ровнехоньким каре выступают… четыре острейшие пики.

Времени на размышления не оставалось: дно летело на-встречу с огромной скоростью. До автоматизма отработанным движением прижал руки к туловищу, придав телу по возможности вертикальное положение, и - ух! - "солдатиком" скользнул в квадрат, очерченный остриями пик, который оставался его единственным спасением.

Мороз - по коже. Пот - градом по лицу. Сердце - в пятки. Пятки - в судорогах. Серпом - по коленям. Да это же по ним чиркнули смертельные пики. Значит, он не распят на этих чудовищных остриях!

А это что за дьявольщина?!

Брун разглядел дно проклятого каньона, которое приготовило ему новый сюрприз, злобно ощетинившись снизу множеством уже знакомых остро отточенных изощренных орудий смерти, но стоящих теперь вертикально.

Все… Конец!

Противно извивающаяся змея страха заползала в мозг, парализуя его единственную надежду - волю. Он обречен: еще мгновенье - и коварные жала пронзят печень, легкие, селезенку, остановят сердце.

Впрочем, в расположении пик есть что-то необычное. Он где-то уже видел нечто похожее. Но где? И что?!

Промелькнула доля секунды, а Брун уже понял: зеркальная симметрия! Смертельное жало внизу единственное. Все остальные - лишь его отражения в нескольких, расположенных особым способом, зеркалах.

Голову за особые заслуги в кризисной ситуации - глубже в плечи, локти - плотно к бокам, колени - ближе к животу, мышцы - пружиной. Он удивился, насколько мягко приземлился.

- Не иначе восходящие потоки воздуха пронизывают эту странную "трубу" снизу доверху и внизу их сила - наибольшая, - Брун отряхнулся чисто рефлекторно.

Тут же огляделся по сторонам. Снова - та же темень.

Снова на ум пришел рекламный проспект.

- Любопытно было бы посмотреть на дорогих соотечественников и особенно на зарубежных гостей, попавших в подобный переплет! - нашел в себе силы иронически улыбнуться.

Впрочем, не следует расслабляться, тем более, отвлекаться по пустякам. Его сейчас интересует вполне конкретный и жизненно важный вопрос: где он находится? И еще один: как отсюда выбраться?

Принялся вслепую ощупывать стены (или что там его окружало?), шарить по полу, будто нищий слепец в поисках упавшей монеты. И остолбенел: вокруг была идеально гладкая поверхность.

Где же пика?!

Лишь в одном месте на стене наткнулся на что-то… так себе… едва уловимый пунктир, жалкая черточка. Смахивающая на бороздку шурупа. Прадеды, знает это из учебника архео-этнографии, вставляли в прорезь нехитрый инструмент (кажется, он назывался отверткой) и вывинчивали или завинчивали жалкое подобие гвоздя.

Продолжая исследование, Брун протянул ладонь вверх и едва не вскрикнул от неожиданности: сантиметров в сорока над головой находился… потолок.

Что за чертовщина? И откуда он взялся?

Ведь Брун падал - и довольно долго - естественно, сверху. Лишь ненормальный может согласиться с мыслью, что в состоянии свободного - свободного ли? - падения он находился всего ничего. Вернее, эти несчастные полметра.

Вскоре Брун убедился: ни малейшего отверстия в "кубе", где он очутился, не существует. Так что у него не оставалось даже призрачной возможности для общения с внешним миром. Ни тебе потайных окон. Ни тщательно замаскированных дверей.