Галина Николаевна Полынская - Голубые розы

ненавистью поглядывали на такое вызывающее поведение. Бросив тубус на сидение, я с трудом взобралась внутрь — ноги едва слушались. Протянув водиле червонец, устроилась у окна, перевела дух, и пожалела, что не захватила минеральной воды или на худой конец какого-нибудь яблока.

У Наташинских прудов вышла и, переваливаясь уткой, направилась к парку. Народу в будний день оказалось столько, что не было существенной разницы — встречаться здесь или на Пушкинской площади. Навстречу шел человек со странной фигурой: казалось, что задница у него находится с обеих сторон — сзади и спереди. Лишь поравнявшись, я увидела, что это Арал, узнала я его по необычному пронзительно-бирюзовому цвету глаз.

— Привет, — взгляд Арала бегал, ни на секунду не задерживаясь ни на мне, ни на окружающей действительности. — Пойдем туда на лавочку.

Голова его со всклокоченными, сильно поредевшими волосами коротко дернулась в строну синей скамейки, со всех сторон заваленной мусором, прямо перед лавочкой, обломанной костью торчала деревянная ножка бывшего грибка. Мы присели, и Арал покосился на тубус, но, натолкнувшись на рифленый дерматин, его взгляд тут же скакнул в сторону.

— Принесла?

— Да, — я протянула ему тубус.

Приоткрыв, он царапнул ногтем по бумажному рулону.

— Сколько здесь?

— Все, что заказывал. Это в последний раз, я больше не хочу этим заниматься.

Бирюзовые глаза наконец-то остановились, замерли на моем лице.

— Ты что? — прошептал Арал. — Как ты можешь говорить такое?..

— Могу, потому что все эти задания полная чушь, не имеющая никакого смысла, в нас просто поддерживают ощущение собственной необходимости и значимости. Кстати, почему ты так странно видоизменился? Немного неудачно, я бы сказала.

— Я не специально, — опять прошептал он, взгляд снова снялся с якоря, — что-то происходит, что-то непонятное. Больше не получается видоизменяться в лучшую сторону, я регрессирую, расползаюсь! И не только я один! Сегодня опять видел нашего, идет — килограмм двести, не меньше, еле двигается!

— С чего ты взял, что он наш? Может, просто полный человек.

— По глазам, Эрика, по глазам! Тут-то я не ошибусь! Да ты на себя посмотри, с тобой-то что творится!

— Я не расползаюсь, я беременна.

— Ты… что?!

— Беременна. Мы способны к репродукции естественным путем, нас и здесь обманули.

Он уставился на мой живот, прикрытый широкой легкой блузкой с брезгливостью и интересом.

— И… от кого же?

— Тебе какая разница?

— От нашего?

— Нет.

— Да ты рехнулась! — отпрянув в сторону, он отер тыльной стороной ладони отчаянно потеющий лоб. — Как же… как же ты решилась?!

— А чего мне терять?

— Неужели ты не понимаешь — мы регрессируем с каждым днем, самое страшное — мозг перестает работать с прежней отдачей, ты еще не почувствовала этого?

— Нет, — медленно ответил мой голос, — со мной пока что все в порядке.

— Скоро почувствуешь! Ты не успеешь родить этого ребенка!

— Да что ты раскаркался! — рассердилась я. — Это мое дело! Вытаскивай бумаги, мне тубус нужен! И я пойду!

— В следующий раз отдам, боюсь помять.

— Следующего раза не будет!

— Может и не быть, может и не быть, — забормотал он, поспешно кивая, — неизвестно, сколько нам осталось, может день, может…

— Я пошла, до свидания.

— Стой, — он схватил меня за руку, но боли я не почувствовала, — что с нами происходит, Эрика? Почему мы, солнечный народ, становимся сумеречным подвидом? Что с нашими телами?

— Не знаю, — хотелось пить, и отправиться поскорее домой к уютному увесистому коту, — кстати, видела сегодня одного сумеречного, он ворует кошельки в переходе. Мы все деградируем, Арал, оба наших народа, так что теперь нам нет смысла воевать, надо объединиться пока еще не поздно.

— С сумеречными объединиться? — он смотрел на меня с неуверенной улыбкой, ожидая, что я тоже рассмеюсь. — Разве день может объединиться с ночью?

— А почему нет? В этом случае может получиться закат, а может и рассвет. Уверена, мы скоро исчезнем, чтобы дать дорогу следующим народам, более совершенным, более эффективно могущим поддерживать человечество. А если мы объединимся, кто знает, может, и выживем. Ты же знаешь, сколько на Земле было и есть вспомогательных народов, гораздо выше стоящих в развитии, чем обычные люди, они выполняют свою, только им одним известную миссию, и бесследно исчезают…

— Вот именно --">